Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги
Шрифт:
Чем же так Абрамович приворожил к себе Юмашева и Дьяченко?
Чудо-массажисткой Клавдией Дмитриевной? Смешно.
Большими деньгами? Вряд ли. К тому моменту в России, слава богу, существовали и куда более богатые, а главное, щедрые люди.
Какими-то исключительными способностями и талантами? Тоже сомневаюсь, хотя его виртуозное умение подбирать ключик к любому сердцу давно стало уже притчей во языцех.
Мне думается, истинная причина крылась совсем в ином. Абрамович был не просто кремлевским кошельком или казначеем,
Эти люди очень любили деньги; может быть, даже больше всего на свете. Но они совершенно не умели с ними обращаться. Недостаточно ведь только обладать состоянием – не важно миллионным или миллиардным. Необходимо еще правильно разместить капитал, вложить во что-то, заставив работать и плодоносить; легализовать, в конце концов.
Для Дьяченко с Юмашевым последняя задача была особенно актуальной. Открывать счета на свое имя по понятным причинам они не могли. Отдавать кому-то на хранение боялись. Оставалось лишь одно – держать деньги в кубышке или закапывать их, точно пиратский клад, на участке в Барвихе.
(Помните, какой поднялся скандал, когда выяснилось, что у Ельцина и двух его дочерей имеются счета в швейцарском банке «Дель Готтардо»; а ведь общее движение всех средств, даже по тогдашним меркам, было смехотворным – не более 600 тысяч долларов.)
С этой проблемой Березовский справиться не мог по определению. Во-первых, потому что ничего не смыслил в финансовых схемах. Во-вторых, ему просто нельзя было доверить столь деликатную вещь – Борис Абрамович органически не умел хранить чужие секреты.
Ну, а в-третьих, Абрамович виртуозно успел уже зародить в кремлевских умах сомнения насчет его порядочности и чистоплотности.
В один прекрасный день «Семье» был предъявлен компромат, из которого следовало, что Березовский, втихаря от коллектива, якобы запускает лапу в общий котел; копии платежек о переводе «Сибнефтью» денег на посторонние счета, распечатки трат с корпоративных кредитных карт.
(О том, что по указаниям учителя все эти операции он сам же и организовывал, Абрамович предусмотрительно умолчал.)
Будущий миллиардер рассчитал все точно. Эти семена упали на плодородную почву. И Татьяна Борисовна, и названный брат ее Валентин Борисович всегда отличались завидной скаредностью. (Юмашев не стеснялся даже торговаться когда-то с Ельциным из-за написанных им книг, выбивая себе процент пожирнее; знающие люди утверждают, что получил он в итоге ровно четверть всех литературных доходов.)
А еще были они патологически подозрительны, искренне считая, что все кругом лишь притворяются истинными друзьями, а на деле безбожно обманывают их и обирают.
Бессменный управделами Кремля Пал Палыч Бородин рассказывал мне, например, что Татьяна вечно подозревала его в тайном богатстве, которое будто бы утаивает он
В точности такая же ситуация повторилась и со старейшим президентским помощником Львом Сухановым, который сопровождал Ельцина еще с благословенных времен Госстроя СССР. Когда накануне второй избирательной кампании Суханов миллионным тиражом издал фотоальбом о своем патроне, Дьяченко – напрямую – обвинила его в воровстве.
«Я принес на заседание предвыборного штаба несколько экземпляров, чтобы решить вопрос с распространением, – незадолго до смерти делился перенесенной обидой Суханов. – И приняли решение: 300 тысяч распространить, а 700 тысяч „запарить“, потому что Россия их не проглотит. Татьяна Борисовна тогда сказала: „Я не хочу, чтобы по моему папе ходили ногами“... Что делать – поехал к президенту: так, мол, и так. А следом приезжает Татьяна: „Папа, мы не сможем все распространить, у Льва Евгеньевича корыстные цели“».
Компромат Абрамовича ранил Дьяченко с Юмашевым в самое сердце; нечто подобное они подозревали уже давно. Проводить разбирательства, требовать от Березовского объяснений они даже не стали, предпочтя сразу же и безоговорочно поверить этой ябеде.
Проще всего, конечно, было окончательно прекратить отношения с Березовским, но это было чревато неприятными последствиями; он слишком много знал. Посему «Семья» избрала иной, более дипломатичный путь – внешне все продолжалось, как прежде, но былой близости не возникало больше уже никогда…
Бытует версия – и я, кстати, полностью ее разделяю – что главным занятием, за которое взялся Роман Аркадьевич при дворе, стало обслуживание «семейных» финансовых интересов.
Ежемесячно таскать в Кремль чемоданчики было только полделом, с которым вдобавок мог справиться любой курьер. Для полноты успеха требовалось совсем другое: создать подлинную финансовую империю.
Придуманная Абрамовичем доктрина «семейного» бизнеса одновременно отличалась простотой и эффективностью. Попробую воспроизвести ее на нехитром примере.
Представьте себе канаву с водой, которую соединили с другой канавой, потом – с третьей, попутно прорыв небольшие ответвления. Так вот, если от каждой такой журчащей канавки отводить в сторону по небольшому рукаву, никакого серьезного урона общему потоку это не нанесет, но зато владельцы означенных рукавов до конца дней своих будут обеспечены чистой, кристальной влагой.
Во всех схемах и проектах, которые организовывал Абрамович (да и не только он один) в обязательном порядке предусматривался отныне животворящий рукав: законная доля «Семьи».