Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги
Шрифт:
«Из этого совершенно однозначно определяется, что все было спланировано заранее, потому что этот человек был арестован еще до убийства Влада».
В уголовном праве есть такой термин: провокация преступления. Вместо того чтобы разрабатывать какого-нибудь бандита, ждать, пока отправится он на дело, сыщики подводят к нему своего агента, подбивают, допустим, на вооруженный грабеж, а в кульминационный момент хватают с поличным. Или того проще: усыпив бдительность жертвы, подсовывают ему пистолет с парой патронов, и дело в шляпе.
По такой бессовестной технологии активно действовали знаменитые
Чем-то подобным, кстати, занимался когда-то и блаженной памяти поп Гапон. Но первым в новейшей политической истории этот принцип, именуемый в авангардистском искусстве «хэппенингом», взял на вооружение именно Березовский.
Упомянутые «провокаторы» – Соколов и Кулешов – были его же собственными, доверенными ландскнехтами; более того – Соколов долгие годы будет еще возглавлять ЧОП «Атолл», выполняя самые щекотливые поручения Березовского. Рука об руку с Соколовым трудился в «Атолле» и Кулешов. Они расстанутся с олигархом только в 1999-м, после разразившегося вокруг частного разведбюро скандала.
Вопрос: но если эти люди были внедренными агентами Гусинского, засланными с одной только целью – ухватить Березовского за цугундер – почему же они продолжили доблестно трудиться в его империи дальше? Почему доверялись им деликатнейшие вопросы, вплоть до слежки за членами президентской семьи?
Бред, да и только.
Впрочем, в этих хитросплетениях никто разбираться тогда не стал; он ли, у него ли украли – шуба-то была.
Неважно, что в материалах дела Листьева о Гусинском так и не появилось ни строчки; в информационной войне успех определяется не этим: хорошо стреляет тот, кто стреляет первым…
Вплоть до президентской кампании 1996 года владелец «Моста» будет оставаться для Кремля персоной нон-грата…
Через три с лишним года Березовский повторит тот первый свой успех. Группа завербованных им сотрудников ФСБ во главе с Александром Литвиненко публично обвинит свое руководство в подготовке убийства олигарха. Каковое было поручено… этим же самым сотрудникам.
И ведь опять сработает: директора ФСБ Николая Ковалева даже отправят в отставку.
Все-таки бесценная эта штука – опыт…
Между прочим, тогда же Борис Абрамович предложит и совершенно новую трактовку гибели Листьева: его, оказывается, убили вовсе не Гусинский с Лужковым, а Коржаков с Барсуковым, они же и организовали всю провокацию против самого Березовского.
«Весь этот цирк с арестом Березовского был устроен Коржаковым, – утверждал, например, подполковник Литвиненко. – Уже и камеру подготовили, куда его должны были посадить. По той же оперативной информации, к Березовскому должны были применить психотропное средство и до понедельника выбить показания о том, что убийство Листьева организовал он. Все это планировалось записать на кассету и показать Ельцину».
Какой смысл было Коржакову с Барсуковым одной рукой бросать Березовского в камеру, а другой – прятать его в Кремле, Литвиненко предусмотрительно объяснять не стал.
Коли уж речь зашла об
Подобно «АвтоВАЗу», эта знаменитая на весь мир авиакомпания была одним из мощнейших осколков советской империи. Годовой оборот «Аэрофлота» составлял около полутора миллиарда долларов; он владел двумя сотнями самолетов и, что самое главное, продолжал сохранять монополию в области международных авиаперевозок.
Интерес к «Аэрофлоту» проснулся у Березовского совершенно случайно; с авиацией никогда прежде пути его не пересекались.
Началось все с того, что счета авиакомпании осенью 1994-го были переведены из «Мост-банка» в «АвтоВАЗ-банк», к которому Борис Абрамович имел самое непосредственное отношение (его «ЛогоВАЗ» был здесь одним из акционеров).
Впоследствии тогдашний глава «Аэрофлота» Владимир Тихонов будет объяснять эту рокировку настойчивыми рекомендациями со стороны первого вице-премьера Олега Сосковца (его помощник даже лично присутствовал на решающем заседании совета директоров «Аэрофлота») и небывалой активностью, которую развили Березовский на пару с Каданниковым.
Если Гусинский воспринимал «Аэрофлот» лишь как одного из бесчисленных своих клиентов, ни словом, ни делом не выделяя из общего ряда, то Березовский с Каданниковым, напротив, демонстрировали Тихонову исключительное уважение и готовы были вылезти из кожи вон, лишь бы затащить авиакомпанию к себе под крыло. Помимо, собственно, банковских услуг они предлагали создать совместную программу по обновлению авиапарка и разработке новых моделей самолетов; это окончательно и подкупило старого аэрофлотовца.
«Березовский, – вспоминает Владимир Тихонов, – поддерживал Каданникова в том, что нашими общими приоритетами будет реализация программ по модернизации и развитию „Аэрофлота“, превращению его в мощную национальную компанию. В противовес Гусинскому он много и красиво говорил о государственных интересах и роли России в современном мире… Перевод счетов „Аэрофлота“ в „АвтоВАЗбанк“ подразумевался как чисто техническая операция, предшествующая началу выполнения этих грандиозных планов».
Дело, конечно, прошлое, но все же я абсолютно уверен, что одними только красивыми посулами и волшебными чарами Сосковца история эта явно не ограничивалась. Перевод счетов в «АвтоВАЗ-банк» со всех точек зрения был затеей довольно сомнительной; к этому времени дела у банка шли из рук вон плохо. Только официальные его убытки составляли уже 7,6 миллиарда рублей, а просроченная задолженность и вовсе превысила 35 миллиардов.
Но Березовский – надо отдать ему должное – вовремя нашел у будущей жертвы ахиллесову пяту; нужную струнку, на которой мастерски и сыграл. Тихонов, как раз отпраздновавший накануне свой 60-летний юбилей, страстно мечтал удержаться у руля. И Березовский пообещал ему в этом помочь, поклявшись заодно в вечной дружбе и любви. Если учесть, что никаких других предложений Тихонову не поступало, а о связях и влиянии Бориса Абрамовича ходили уже легенды, стоит ли чересчур сурово корить его за излишнюю доверчивость; в конце концов, он и без того расплатился за нее сполна.