Берия. Лучший менеджер XX века.

Кремлев Сергей

А бывший нарком Малышев на «антибериевском» пленуме 1953 года невольно признался: «Мы думали, большое дело делает человек, горячится, наверное, так нужно… конечно, мы и с авторитетом считались, мы (здесь и ниже выделено мною. — С.К.) считали его непогрешимым, а иногда и побаивались…»

То есть не боялись, а иногда побаивались… Так что ж — на войне как на войне… Причем, заметим, не сам Берия считал себя непогрешимым, а его считали таковым отнюдь не восторженные мальчики, а опытные «капитаны»

советской индустрии. Выходит, практически всегда его уаравленческие решения «били в точку», что и создавало члену ГКО Берии такую лестную репутацию.

К слову, о «посадках»… Даже два раза арестовывавшийся перед войной и посидевший в тюрьме бывший нарком вооружений Ванников, став начальником «атомного» Первого главного управления, мог в эпоху решения урановой проблемы, то есть тогда, когда немцы к Москве как-никак не рвались, перевести в лагерь для заключенных инженера Абрамзона, допустившего ошибки в ходе монтажных работ. И при этом «пошутить»: «Ты не Абрамзон, а Абрам в зоне». Хотя и со стороны Ванникова это была мера временная.

Однако Ванникова не честят «сатрапом», зато его тоже подают как «жертву» Берии. А Ванников уже в пятидесятые годы в частном разговоре в «Арзамасе-16» признавал, что в свое время «зарвался» и «сел» не без вины.

А ВОТ стиль Берии, описанный человеком, в своих мемуарах ни разу имени Берии не упомянувшим, но написавшим именно о нем…

В 1981 году Воениздат выпустил в свет мемуары начальника ГАУ военных лет, маршала артиллерии Яковлева «Об артиллерии и немного о себе». И вот что он пишет:

«Каждому из членов Государственного Комитета Обороны было поручено единолично отвечать: одному — за выполнение плана поставок по авиационной технике, другому — по танкам, третьему — по вооружению и боеприпасам…»

Забавно и одновременно грустно то, что Яковлев пишет вообще-то о едином в трех лицах (почти как Господь Бог) Берии. И вот что он пишет (без упоминания имени, естественно) о Берии «боеприпасном»…

«При члене ГКО, отвечавшем за поставки вооружения и боеприпасов, в конце 1941 года были созданы группы из ответственных работников Госплана и Совнаркома во главе с П.И. Кирпичниковым (вооружение) и Н.А. Борисовым (боеприпасы). После этого процесс планирования пошел через эти группы, державшие постоянную связь с наркоматами и ГАУ».

Пусть читателя не смущают слова «работников Госплана», позволяющие предположить, что под членом ГКО, о котором пишет маршал Яковлев, он подразумевает председателя Госплана Вознесенского. Во-первых, именно Берия с самого начала отвечал в ГКО за вооружения и боеприпасы — он, как мы увидим позднее, за это потом и отмечен был. Во-вторых, Вознесенского ввели в состав ГКО лишь с февраля 1942 года, а Яковлев пишет о конце 1941 года. К тому же в 1981 году фамилия «Вознесенский» не была табу — в отличие от фамилии «Берия».

Нет, пишет маршал Яковлев о Берии… И в который раз приходится подчеркивать: вот он, стиль Берии, — четко структурировать задачу, найти нужных людей, а после этого… Да что, собственно, «после этого»? Если люди подобраны верно, если на них можно полагаться, то после этого остается просто успешно работать.

Что и происходило.

А людей и на этот раз Берия нашел тех, что и требовалось. Вот

как написал о П.И. Кирпичникове и Н.А. Борисове маршал Яковлев:

«Это были специалисты высокой квалификации, исключительно трудолюбивые люди. Они имели у себя тоже очень знающих инженеров, подчинялись непосредственно ГКО, обладавшему непререкаемой властью по отношению к наркоматам…

Не могу не сказать, что представителей этих групп подчас не очень-то жаловали некоторые ответственные работники наркоматов. И в первую очередь — за их жесткий контроль. Но уверен, что в душе и они были согласны с необходимостью такого бескомпромиссного планирования».

Увы, Берии в праве на такой же — жесткий — контроль историки и мемуаристы почему-то отказывают. У него такое отношение к делу объясняют не чувством высокой ответственности, а шкурными соображениями. И поэтому на воспоминаниях одного из заместителей наркома вооружений В.Н. Новикова (впоследствии заместителя Председателя Совета министров СССР) мне придется остановиться особенно подробно… В известном читателю пасквильном сборнике

«Берия: конец карьеры» 1991 года есть и воспоминания Новикова — «Шефство» Берии». И я уж прошу у читателя прощения за утяжеление текста, но многие пассажи Новикова мне придется комментировать сразу…

Начинает он с рассуждений о репрессиях, а далее пишет:

«…наш наркомат в начале войны подчинили НКВД или, вернее, как члену ГКО, Берии («Зубр» государственного управления Новиков не может не знать, что его наркомат никто никогда НКВД не подчинял, но НКВД — явно «для страху» — поминает. — С.К.). Следовательно, и отвечал он за нас перед Сталиным лично.

Сейчас часто вспоминают эту зловещую фигуру, казалось, вечно сопровождавшую Сталина (выходит, и Новиков, и Берия служили телохранителями Сталина, потому что иначе Берия не смог бы его вечно сопровождать, а Новиков этого не смог бы наблюдать. — С.К.). Но подходят к его оценке упрощенно, не идя дальше «мрачной личности» и «кровавого палача». А был он, нарком НКВД (у Берии было много других государственных постов, о чем Новиков не может не знать, однако Берия для него лишь «энкавэдист». — С.К.) Лаврентий Павлович Берия, далеко не прост и не так примитивен, каким кажется большинству писателей и других творческих людей, а с их легкой руки (вот уж тут Владимир Новиков попал в точку, хотя написать надо было «…с нелегкой руки»! — С.К.) и миллионам читателей и зрителей.

Помнится, в конце июля 1941 года Берия проводил совещание. Мы с Д.Ф. Устиновым (нарком вооружений. — С.К.) были приглашены по поводу резкого увеличения выпуска винтовок… Производил он впечатление человека решительного. Лицо широкое, бритое (ну, понятно, чтобы борода кровь пить не мешала. — С.К.), холеное (н-да!), с бледным оттенком (нет бы в горы за загаром махнуть в конце-то июля 1941 года! — С.К.), очки-пенсне (еще один порок у «вурдалака» — очки носил! — С.К.)… На руках кольца…»