Берия. Лучший менеджер XX века.
Шрифт:
Ну, ладно, пусть приказ Кузнецов отдал вовремя, а его просто не успели на Черном море выполнить. Но разве мог нарком пойти на такой шаг до начала военных действий без прямого указания Сталина? Ведь что это такое — готовность № 1? Это сигнал «Большой сбор» в базах флота, боевая тревога на кораблях, бегущие из увольнения бравые краснофлотцы и лейтенанты в белых кителях, белых брюках и белых же туфлях! В Севастополе, в Одессе, в Ленинграде, в Риге, в Таллине…
А за этим переполохом наблюдают агенты абвера… Да просто граждане Третьего рейха, случайно
Скажем, Гитлер все еще на неделю перенес бы! Он же не собирался с нами до осенней распутицы ковыряться, он рассчитывал все до осени завершить и мог еще неделькой пожертвовать по тем или иным причинам.
И что мы тогда имели бы? Скорее всего — как минимум — ноту аусамта рейха НКИДу СССР. А как максимум? Как максимум — тот самый повод к нападению, которого так опасался Сталин.
То-то и оно!
Нет, подобного рода акции стране могут выйти боком! Как могут они выйти боком и самовольным инициаторам подобных акций. Поэтому вряд ли Кузнецов действовал накануне войны на свой страх и риск.
Другими словами, и анализ действий наркома ВМФ доказывает, что армия и флот первую санкцию Сталина на подготовительные меры получили одновременно — где-то 18 июня. Вот только выполнена ли она была вовремя даже
наркомом ВМФ СССР адмиралом Кузнецовым? А уж тем более наркомом обороны СССР маршалом Тимошенко и начальником Генерального штаба РККА генералом армии Жуковым?
Но когда 21 июня Сталин еще раз санкционировал уже полную боевую готовность, то Кузнецов оповестил флоты о введении готовности № 1. А армейцы опять «тянули резину».
Обращаясь опять к памяти генерала Судоплатова, можно отметить, что 20 июня 1941 года его старый соратник генерал Эйтингон сообщил Судоплатову, что на него произвел неприятное впечатление разговор с командующим Западным Особым военным округом генералом Павловым — давним знакомцем Эйтингона еще по Испании. Эйтингон, позвонив Павлову, по-дружески поинтересовался у командующего, на какие приграничные районы стоит обратить особое внимание в случае начала войны, но Павлов в ответ «заявил нечто… невразумительное». Он считал, что «никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву»…
Сочинители типа Гривадия Горпожакса клевещут на Берию, но тупое и трагическое непонимание ситуации обнаруживала, как видим, «невинная жертва Берии» — генерал Павлов.
Но вот «тупое» ли и «непонимание» ли? Не имеем ли мы здесь дело с отрыжкой заговора Тухачевского—Уборевича? В конце концов, почему Гитлер ударил через Белоруссию, когда, ему — по всеобщему мнению — нужна была Украина? Оккупировав огромной массой войск ее, он мог рассчитывать на многое. А Гитлер ударил через Пинские болота… Не потому ли, что знал — именно тут сопротивление ему дезорганизуют предатели?
Уже после того, как это было написано, я разговаривал с моим товарищем и коллегой белорусом Анатолием Николаевичем Покало… И он вспомнил, как лет тридцать назад его односельчане,
Кто успокаивающе «предупреждал» об «учениях»? По чьему приказу снимали пулеметы?
В Пружанах установлен скромный, но выразительный памятник заместителю командира авиаэскадрильи 33-го истребительного авиационного полка старшему лейтенанту Степану Митрофановичу Гудимову, совершившему воздушный таран 22 июня 1941 года в 5 часов 20 минут. Не потому ли Гудимов был вынужден идти на таран, что у него уже при взлете не было на борту в оружии ни одного патрона?
Простые люди — это простые люди. Им фальсификация истории ни к чему. И, возможно, этот бесхитростный рассказ убедительнее иных исследований доказывает: именно в ЗапОВО под командой генерала Павлова кроме многочисленных головотяпов было немало и прямых изменников.
Кто, к слову, вообще имел тогда более-менее полную информацию о ситуации? Круг лиц в Москве, осведомленных о ней полностью, был крайне мал: Сталин, его ближайшее политическое окружение, прямо причастное к событиям (собственно Молотов и Берия) и его ближайшее военное окружение.
Круг первых лиц в трех приграничных Особых округах, которые имели возможность видеть обстановку последних дней перед войной в целом, тоже, в общем-то, был невелик.
Прибалтийский ОВО: командующий Ф.И. Кузнецов; начальник штаба в томе 1-м «Истории Великой Отечественной войны» издания 1961 года не обозначен; член Военного совета П.А. Дибров; командующие армиями: 8-й — П.П. Собенников и 11-й — В.И. Морозов.
Командующий округом Кузнецов 30 июня 1941 года снят, далее воевал без особого блеска. Однако имеются убедительные данные о том, что войска он к войне как-то готовил.
Начальник штаба — не учтенный официальной «Историей…» издания 1961 года, а в действительности — генерал-лейтенант П.С. Кленов, 1892 года рождения, в июле 1941 года уволен из рядов РККА, дата смерти — 10 июля 1941 года.
Член Военного совета Дибров во время войны занимал второстепенные должности.
Командующий 8-й армией Собенников имел сомнительную военную судьбу, понижался в звании до полковника, был условно осужден. Командующий 11-й армией Морозов воевал тоже не самым лучшим образом.
Западный ОВО: командующий Д.Г. Павлов; начальник штаба В.Е. Климовских; член Военного совета А.Я. Фоминых; командующие армиями: 3-й — В.И. Кузнецов, 10-й — К.Д. Голубев, 4-й — А.А. Коробков.
Командующий округом Павлов расстрелян в 1941 году. Начальник штаба Климовских расстрелян в 1941 году. Член Военного совета Фоминых после начала войны безнадежно понижен.
Командующий 3-й армией Кузнецов доблестно воевал, Герой Советского Союза. Командующий 10-й армией Голубев вышел из окружения в 1941 году, воевал. Командующий 4-й армией Коробков расстрелян в 1941 году.