Бернадот
Шрифт:
Особой главой в шведской жизни Карла Юхана являлись его взаимоотношения с риксдагом. Конституционная монархия, возникшая в Швеции после революции 1809 года, никак не устраивала его, хотя когда-то он был убеждённым республиканцем. Став королём, Карл Юхан повёл с парламентом борьбу, пытаясь за счёт его ослабления усилить собственную власть. И то, что ему не удалось в Норвегии, он сделал-таки в Швеции. Абсолютистские тенденции особенно ярко проявились в конце его правления. Конституция 1809 года была отодвинута в сторону, и Карл Юхан правил фактически один. Правительство превратилось в исполнительный орган его личной политики.
Риксдаг был ещё четырёхпалатным200 и сословным: дворяне, составлявшие полпроцента населения, имели в нём самую крупную секцию (при необходимости они могли собрать до 300 членов), церковь располагала в риксдаге от 40 до 50, промышленники, купцы и ремесленники — около 100, и крестьяне — 150 местами.
Обычно шведский парламент созывался раз в 5 лет.
Первый при Карле Юхане риксдаг 1812 года прошёл гладко и проблем для королевской власти не представил. Если он думал, что так будет всегда, то глубоко ошибался. Шведский риксдаг был таким же «ершистым», как норвежский стуртинг. Пять лет спустя в числе его депутатов появился барон Карл Хенрик Анкарсвэрд (1782—1863) и, поддерживаемый отцом-графом, ополчился против дорогостоящего строительства Ёта-канала и напрасной траты денег налогоплательщиков. Позже он выступил за разоружение! Ближайшие советники рекомендовали королю отдать барона под суд, однако, обвинённый в государственной измене, Анкарсвэрд сумел оправдаться. В 1829 году он на короткое время утихомирился, но потом в содружестве с адвокатом Ю.Г. Рихертом выпустил брошюру, призывавшую учредить в Швеции однопалатный парламент, как в Норвегии. Естественно, никто к авторам «пасквиля» не прислушался, и Анкерсвэрд снова перешёл в открытую оппозицию к королевской власти.
Другой оппозиционер, Ларе Юхан Ерта (1801—1872), отличился тем, что в 1830 году учредил первую настоящую политическую газету в Швеции под названием «Афтонбладет». Это тоже был предатель своего класса — дворянства. Войдя автоматически в риксдаг, он начал там мутить воду и организовал дискуссионный клуб. Ко всему прочему он был успешным предпринимателем, владел стеариновой фабрикой и ни от кого не зависел и никого не боялся. А если прибавить, что Ерта был журналистом от Бога, то можно было себе представить, какую мину при каждом выпуске «Афтонбладет » делали в королевском дворце. Конфискации, аресты номеров и лишение лицензионных прав помогали мало: газета продолжала выходить, а Ерта продолжал выступать со своими реформистскими идеями. Как только газету закрывали, она тут же выходила под новым названием: «Другая “Афтон- бладет”», «Третья “Афтонбладет” » и так далее до 23! Это было остроумно и смешно — смеялись над властями. Карлу Юхану смешно не было.
«Дглл о государственной измене стали обычными в практике Карла Юхана», — пишет Ё. Вейбулль. Самым громким и известным стало судебное дело, возбуждённое в 1838 году против писателя Магнуса Якоба Крусенстольпе, который в своём радикализме ни в чём не уступал Л.Ю. Ерте, а может быть, превосходил его. М.Я. Крусенстольпе (1795—1865), сын судьи в Ёнчёпинге, образованный юрист и асессор Верховного суда Свеа. В риксдаге он подружился с Анкарсвэрдом и Ертой и стал помогать последнему издавать газету. Асессор Крусенстольпе, однако, последовательным демократом не был и не поддерживал идею Анкарсвэрда и Рихерта об однопалатном риксдаге. Графу Магнусу Брахе, действовавшему в риксдаге в интересах Карла Юхана, удалось уговорить его встретиться с королём. В результате встречи Крусенстольпе стал издавать проправительственную газету. Он был неплохим журналистом, но никудышним предпринимателем, и газета некоторое время спустя обанкротилась. Карл Юхан деньги на ветер выбрасывать не любил, и скоро Крусенстольпе стал его заклятым врагом. Асессора погнали из Верховного суда и заставили жить исключительно пером. В отличие от Ерты, его перо было злым, острым, крикливым и даже спекулятивным. Он буквально поджаривал власти на кострах своих едких публикаций, и даже Л.Ю. Ерта, к концу своих дней превратившийся в добропорядочного консерватора, говорил, что Крусенстольпе нужно было сначала высечь шпицрутенами и только потом избрать в члены Шведской академии.
Чашей, переполнившей терпение Карла Юхана, была публикация Крусенстольпе в 1838 году, в которой он подвергал критике правительственное постановление о добавке к чиновничьим окладам за воскресные дни. Он обвинил Его Королевское
Величество за нарушение закона о саббате, т.е. за работу в дни отдыха лютеран! Карла Юхана уговорили отдать пасквилянта под суд за нарушение
А бывший судейский сидел в Ваксхольмской крепости в трёхкомнатной камере, вёл экономный образ жизни, пристроил рядом с собой жену и с утра до вечера писал — больше ему заниматься было нечем. Сидя за стенами крепости, он стал высасывать информацию из пальца. Так, к примеру, он сочинил пасквиль на короля, согласно которому вдова Карла XIII скончалась у него во время обеда не от инфаркта, как было на самом деле, а была отравлена!201
Звезда Крусенстольпе скоро, однако, закатилась, но пришло время армейского капитана и театрала Андерса Линдеберга (1789—1849), до 1815 года использовавшегося королём в интересах правительственной пропаганды. Но однажды Линдеберга обидели: ему не разрешили открыть собственный театр, а когда он в 1834 году начал по этому вопросу полемику в печати, его отдали под суд и приговорили к смертной казни. Его, конечно, помиловали и посадили в тюрьму, но он не принял помилования и захотел умереть. Днём своей казни он выбрал 8 ноября — дату своего рождения и т.н. Стокгольмской кровавой бани202. Всё это было неприятно для правительства и короля, и по случаю 24-летней годовщины прибытия Карла Юхана на шведскую землю Линдебергу объявили амнистию. Поскольку капитан и на сей раз отказался принять милость от властей, то тюремщики обманом выманили его из тюрьмы и, когда он оказался на улице, захлопнули за ним дверь. На воле Линдеберг, естественно, продолжил свою оппозиционную деятельность, по-прежнему критиковал короля и его политику, выступал за введение в Швеции республики. Трогать его власти теперь опасались.
Появились оппозиционеры и в церковной среде, и среди крестьян — личности не менее яркие и оригинальные, чем дворяне, но мало кто из них отваживался скрестить перья или шпаги с королём. Впрочем, их оппозиционерство было другого рода, нежели у дворян — они не были антироялистами, а скорее были консерваторами и даже роялистами, и остриё их критики было направлено против властей и чиновников.
На риксдаге 1828 года Карл Юхан вошёл в противоречие с риксдагом по финансовым и экономическим вопросам. В это время он произнёс историческую фразу о том, что допускает, что в Швеции можно найти более способного и сведущего человека в военном деле, чем он, но вряд ли найдётся более компетентный в вопросах экономики. «Потомки не так уж убеждены в этом!» — пишет по этому поводу Лагерквист. Возможно, что Карл Юхан на самом деле был профаном в экономике и финансах, но факт состоит в том, что он проявлял к этой сфере управления живой интерес. На этом же риксдаге противники «милитаризации» страны потерпели поражение, и риксдаг проголосовал за увеличение военных расходов и повышение офицерского жалованья. Провалились и предложения Анкарсвэрда и Рихерта об однопалатном парламенте. Их время ещё не пришло.
Риксдаг 1834—1835 годы был менее удобным для власти. Веттерстедт был дряхлым стариком, Карл Юхан тоже не стал моложе, оценивать новые явления в обществе ему мешали старческая раздражительность и косность. Идеи либерализма проникали повсюду, либералы были теперь во всех группах риксдага, и противостоять им не было силы, а главное — идей. Основной прорыв в Швеции получился на газетном фронте, почти все газеты были настроены оппозиционно и по отношению к королю, и к «засилью Брахе ». Для королей в Швеции наступали сложные времена. Разочарованный Карл Юхан, оставив «на хозяйстве» сына Оскара, осенью 1839 года на целых полгода удалился в Норвегию.
На риксдаге 1840—1841 годов оппозиция ухватилась за т.н. кабинетную кассу Карла Юхана. Кабинетная касса была составной частью бюджета страны и обслуживала внешнеполитическую деятельность Швеции, а теперь и Норвегии, а точнее сказать, это была касса для выплаты зарплаты дипломатам. Касса не была изобретением Карла Юхана, она возникла задолго до него и использовалась также для покрытия некоторых секретных расходов, о которых не знало даже правительство. К моменту созыва риксдага в кассе возник большой дефицит, часть его покрылась за счёт займа, гарантами которого выступили сам король и принц Оскар. Но во время ревизии это обстоятельство обнаружилось и стало предметом обсуждения на риксдаге. В конечном итоге Карл Юхан взял все долги кассы на себя, для чего ему пришлось одалживать 400 тысяч риксталеров у гамбургских банкиров. Этот долг удастся погасить лишь его сыну Оскару I.