Бернард Шоу. Парадоксальная личность

Касьянов Владимир

В конце 19-го века в России возникать колонии толстовцев в Харьковской, Тверской и Симбирской губерниях, а также в Закавказье. Последователи этого учения нашлись в Англии, Японии, Южной Африке и Индии. Сторонником толстовства был и Махатма Ганди, имевший личную переписку с Л.Н. Толстым.

В. Г. Чертков и П. И. Бирюков основали издательство "Посредник", которое издавало массовыми тиражами книги для народа: произведения Л. Н. Толстого, Г. И. Успенского, А. П. Чехова и других писателей, пособия по гигиене, агрономии, ветеринарии... В 1901-1905 гг. в Лондоне толстовцы издавали газету "Свободное слово".

Сам Бернард Шоу был членом Фабианского общества, основанного в Лондоне в 1884 г. и проповедывавшего философско-экономическое течение реформистско-социалистического толка, получившего своё название от имени Фабия Максима Кунктатора (Медлительного) - римского военачальника. Члены это общества полагали, что преобразование капитализма в социалистическое общество

должно происходить постепенно, медленно, в результате институциональных преобразований. Фабианцами были такие известные писатели, как Герберт Уэллс, Бертран Рассел, Джон Мейнард Кейнс, Уильям Беверидж, Ричард Генри Тоуни и Эдит Несбит. И хотя "толстовство" и "фабианство" не были "сиамскими близнецами" и отличались очень многим, однако было у них и общее - схожесть многих нравственных принципов и стремление быть ближе к простому народу.

В 1898 году, когда Э.Моод осуществил перевод трактата Л.Н. Толстого "Что такое искусство", Бернард Шоу написал рецензию, в которой полностью поддержал русского писателя в его утверждении, что искусство - это не источник наслаждения, его задача будоражить, активизировать интеллект и бороться с насилием в любых его формах. По мнению многих исследователей творчества Бернарда Шоу, этико-философская и сатирическая направленность творчества Льва Толстого оказала существенное влияние на драматургию Шоу. "Я не приверженец "искусства для искусства", - писал он позднее Л.Н. Толстому, - и не шевельну пальцем, чтобы написать художественное произведение, в котором нет ничего, кроме художественных достоинств". Этому принципу он оставался верен до конца жизни, как в критике, так и в художественном творчестве. В критических работах Шоу большое место уделил вопросам драмы. Он выступил против штампов и рутины, царивших в английском театре, и призывал обратиться к живой действительности. Нападая на модную драматургию того времени, выступая против наводнения театра мелодрамами с их необычными происшествиями, ходульными героями и псевдонародной речью, он расчищал путь для нового театра. Шоу-реалист не был сторонником внешнего правдоподобия. Действительные жизненные конфликты разрабатывались им в остро парадоксальной форме. Парадокс проявляется как в развитии сюжета, так и в характеристиках и речи персонажей. Острота и публицистичность пьесы усиливались авторскими ремарками. Афористичность речи, тщательная обработка диалога и монолога, необычность разработки сюжета, волнующая лиричность, парадоксальность, сатирическая направленность пьес - вот что создало им всемирную славу.

Размышляя о жанре трагикомедии, взаимодействии комического и трагического, Б. Шоу сопоставляет драматургию Г. Ибсена и Л.Н. Толстого. Он заостряет внимание на "комедийном методе" Толстого: "Нет такого драматурга, чье прикосновение было бы губительней, чем прикосновение Толстого, когда он хочет что-нибудь разрушить. Примеры этого есть в любом его романе". И хотя подобное утверждение Бернарда Шоу можно воспринять, как оскорбительное для автора "Войны и мира", однако многие литературоведы утверждают, что таким образом Шоу хотел отметить аналитическую и психологическую глубину Л.Н. Толстого как драматурга и писателя, который при помощи художественных деталей способен раскрыть сущность человеческого характера. Впрочем, при большом желании можно "раскрыть" и "разрушить" считать словами-синонимами, и невольно вспоминается утверждение Гилберта Честертона из его книги "Джордж Бернард Шоу": "Я часто слышу от людей, что Шоу их морочит, и не пойму, о чем они толкуют. По-моему, он оскорбляет их намеренно. Его манера говорить, тем паче о морали, всегда пряма и основательна - у ломовых извозчиков она сложней и тоньше".

Однако... Если единым взором окинуть все отзывы Бернарда Шоу о пьесах Толстого, то можно прийти к выводу, что английский драматург не иронизировал над Л.Н.Толстым, а подчеркивал мировоззренческое своеобразие этих пьес, их идейную направленность, художественное исполнение и особенности образной системы. В драматургии русского писателя Шоу увидел желание и способность автора раскрыть уродливость и лицемерность современных нравов, духовный кризис русского дворянства. Однако он почувствовал и ту "великую разрушительную социальную силу", таящуюся в творчестве Л.Толстого, в его трагикомедиях, обнажающую "ничтожество и абсурдность праздной и высокомерной жизни, ради которой мы жертвуем собственной честью и счастьем наших близких".

Объединяло Бернарда Шоу со Л.Н.Толстым и критическое отношение последнего к творчеству Уильяма Шекспира. В 1903-ем году, за 6 лет до выхода книги "Джордж Бернард Шоу" Гилберта Честертона, Л.Н. Толстой написал, а в 1906-ом опубликовал очерк "О Шекспире и драме", в котором отозвался о творчестве Уильяма Шекспира гораздо критичнее и жёстче, чем Шоу. В начале очерка, значительного по объёму, были и такие строки:

"...Помню то удивленье, которое я испытал при первом чтении Шекспира. Я ожидал получить большое эстетическое наслаждение. Но, прочтя одно за другим считающиеся лучшими его произведения: "Короля Лира", "Ромео и Юлию", "Гамлета", "Макбета", я не только не испытал наслаждения, но почувствовал неотразимое отвращение, скуку и недоумение о том, я ли безумен, находя ничтожными и прямо дурными произведения, которые считаются верхом совершенства всем образованным миром, или безумно то значение, которое приписывается этим образованным миром

произведениям Шекспира. Недоумение мое усиливалось тем, что я всегда живо чувствовал красоты поэзии во всех ее формах; почему же признанные всем миром за гениальные художественные произведения сочинения Шекспира не только не нравились мне, но были мне отвратительны? Долго я не верил себе и в продолжение пятидесяти лет по нескольку раз принимался, проверяя себя, читать Шекспира во всех возможных видах: и по-русски, и по-английски, и по-немецки в переводе Шлегеля, как мне советовали; читал по нескольку раз и драмы, и комедии, и хроники и безошибочно испытывал все то же: отвращение, скуку и недоумение. Сейчас, перед писанием этой статьи, 75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь прочел всего Шекспира от "Лира", "Гамлета", "Отелло" до хроник Генрихов, "Троила и Крессиды", "Бури" и "Цимбелина" и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не недоумения, а твердого, несомненного убеждения в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда...".

В этой статье Л.Н. Толстой утверждает, что Шекспир не может быть признан не только великим, гениальным, но даже самым посредственным сочинителем. Своё неожиданное утверждение, писатель подкрепляет анализом драмы "Король Лир" - одного из лучших произведений Шекспира. По мнению Толстого, монологи короля Лира представляются Толстому скучными, однообразными, напыщенными, причудливыми, а поступки многих действующих лиц не мотивированы, речи их ненатуральны и бесхарактерны, они не вытекают ни из положения действующих лиц, ни из существующих между ними взаимоотношений, а вложены в их уста, очевидно, только потому, что автор считает их остроумными и забавными.

В итоге писатель приходит к выводу, что в произведениях Шекспира нет и в помине того гениального мастерства в обрисовке характеров, в речевой характеристике, в построении драмы, которое ему приписывают его хвалители. В художественном отношении драмы Шекспира стоят несравненно ниже анонимных драм, повестей и поэм, которые служили английскому драматургу исходным материалом, источниками. У Шекспира отсутствует художественная техника, нет естественности положений, нет языка действующих лиц и, главное, нет чувства меры, без которого произведение не может быть художественным. Совершенно отсутствует у Шекспира искренность, во всем видна умышленная искусственность. По мнению Толстого, произведения Шекспира не отвечают требованиям всякого искусства и, кроме того, направление их самое низменное, безнравственное. Этические воззрения Шекспира состоят в том, что цель оправдывает средства...

Мировая популярность творчества Шекспира объясняется Толстым очень просто: массовым гипнозом! Мол, слава Шекспира есть одно из тех эпидемических внушений, которым всегда подвергались и подвергаются люди, как например средневековые крестовые походы, вера в ведьм, поиски философского камня или страсть к тюльпанам. Начало этому всеобщему внушению положено в Германии усилиями Гете и его последователей, и оттуда оно распространилось по всему миру. И приносит этот гипноз страшный вред, приводит к падению драмы, к замене этого важного орудия прогресса пустой, безнравственной забавой и к прямому развращению людей посредством выставления перед ними ложных образцов подражания. Единственным началом, по мнению Толстого, прочно соединяющим людей между собой, является уяснение религиозного сознания, совершаемое всеми сторонами духовной деятельности человека. Одна из сторон этой деятельности есть искусство. Одна из частей искусства, едва ли не самая влиятельная, есть драма. А упадок драмы наступает тогда, когда она перестает быть религиозной. И чем скорее люди освободятся от ложного восхваления Шекспира, писателя, который завершил отход от когда-то чистого религиозного искусства сцены, тем это будет лучше. Ибо тогда откроется путь для создания нового, религиозного искусства...

Следует отметить, что критическое отношение к творчеству Уильяма Шекспира (без оспаривания его авторства) имело место и до критических публикаций Толстого и Бернарда Шоу. К примеру, Густав Рюмелин - немецкий шекспировед, опубликовал в 1864-1865 гг. на страницах газеты "Morgenblatt fur gebildete Leser" серию статей под общим названием "Опыты изучения Шекспира, принадлежащие перу реалиста", поразивших читателей. Рюмелин говорит о "безмерной переоценке" творчества Шекспира, которое ориентируется главным образом на аристократическую молодежь и воспевает вечную юность и энергию деятельности. "Большинство критиков, - по мнению Рюмелина, - говорит с особенным восхищением о шекспировских исторических драмах, и многие склонны видеть в них кульминационную точку его таланта и приписывают ему всемирно-исторический взгляд, глубочайшую политическую мудрость, совершенно выдающуюся способность характеристики целых исторических периодов и народов. Мы не можем согласиться с подобными утверждениями". И далее развивает мысль о том, что у Шекспира нет ни одного характера, который устремлялся бы к истине, как таковой, исходил бы из стремления к общему благу, старался бы облагодетельствовать весь мир, все человечество. Драматург не противопоставляет жизни какие-то общие принципы, религиозные или философские идеи, его персонажи всегда вращаются в ситуациях, подсказанных им внешне данной практической жизнью и т. д.