Берсерк

Мах Макс

– Европейские? – не понял Олег.

– Белокожие и с высокими скулами, - пояснила женщина.

— Значит, вы не были частью операции? – вернул ее Олег к теме разговора.

– Сознательно – нет, но, если так, меня вполне могли сыграть втемную.

– Если не секрет, как вы очутились в Женеве?

– Вообще-то, секрет, но думаю, быть с вами откровенной для меня неопасно и, наверное, даже желательно.

– И все-таки, давайте, обменяемся непреложными, - предложил Олег. – Мне ведь тоже придется вам кое-что рассказать.

– Разумно, - кивнула Поттер. – Давай… те…

– Если не возражаете, мы можем перейти на «ты», - сразу же предложил Олег. – Было бы глупо в нашем случае продолжать следовать этикету, не правда ли?

–

Да, пожалуй, - согласилась женщина. – Составляем текст обета?

– Сейчас! – Олег призвал лист пергамента, чернильницу и перо, и следующие десять минут они вместе составляли текст клятвы. Никто им, естественно, не мешал. Люди грамотные, и все всё поняли правильно.

– Что ж, - сказал он, когда золотые «браслеты» скрепили их соглашение, - теперь ты, наверное, можешь рассказать, как ты оказалась в Женеве.

– Мое настоящее имя Гида Ведель, и я происхожу из магической ветви датских Веделей. Дом нашей семьи находится на самой границе между Гардарики и Скандинавским Союзом. В принципе, нас надо считать поддаными именно Гардарики, но мы не русичи и не карелы. В семье всегда были жены из Швеции, Дании и из районов, населенных водью и ижорой, но не русские. Училась я в Хольмгарде, завершив полный восьмилетний курс лицея. Служила в Аврорате. Работала под прикрытием в Дании, благо говорю на датском, немецком и английском языках. А Лилиан Кински я стала после событий в Фленсбурге, знаете, о чем я?

Олег знал. Два года назад в этом пограничном немецком городе схлестнулись датские и немецкие вальпургиевы рыцари с небольшим отрядом Объединенного Аврората Севера Европы. Авроры сорвали крупную диверсию, в которой, по слухам, участвовал сам Волан-де-Морт, и погибли практически все, но мирных граждан все-таки спасли.

– Я была ранена и скомпрометирована, пришлось уходить в подполье.

– А откуда взялась Лилиан Кински? – решил уточнить Олег.

– Не знаю, - пожала плечами женщина. – Документы и легенду мне передали из магического отдела Интерпола. Они же посоветовали мне вернуть глазам и волосам родной цвет и переехать в Женеву. Я там действительно выучилась на медиковедьму и поступила на службу в клинику «Vir clarssimus Galen».

– Магический отдел Интерпола – это же Аврорат МКМ[11], не так ли? – вспомнил Олег. – А что значит «родной цвет»?

– Родной – это то, что ты видишь сейчас, - объяснила Поттер. – В Дании я была темно-русой и сероглазой. Не удивляйся, это наш семейный бизнес – косметические чары. Цвет глаз, волос и кожи – это самое сложное из того, что делают в клинике моего отца. Себе «грим» я сделала сама.

– То есть, - задумался Олег, - тебя могли аккуратно подвести к Поттеру. При том так, что ни ты, ни он об этом даже не догадывались.

И в самом деле, кто у нас президент МКМ? Альбус Дамблдор, не так ли? Именно так!

– Что было после? – спросил он, прокрутив в голове все детали, рассказанной ему истории. – Как ты стала леди Поттер?

– Да, знаешь… Даже нечего рассказать, - чуть пожала плечами женщина. – Встретила Джеймса. Случайно, как мне кажется, хотя… Теперь не знаю, что и думать. Встретила, познакомились. Все, как обычно. Разве что… он сразу же мной увлекся. Я тогда не знала про Эванс. Решила, что любовь с первого взгляда. Такое тоже бывает. Редко конечно, но у него, вроде бы, получилось… Меня Поттер не очаровал, но заинтересовал. Даже понравился. В общем, не влюбилась, но он веселый и симпатичный, щедрый и, вроде бы, не злой. Ухаживал красиво. Цветы, шоколад, рестораны, опера. Все, как в какой-нибудь книжке про любовь и романтику, и, как ни странно, с серьезными намерениями, что в больничных романах случается редко. Я, грешным делом, заглянула в его медкарту. По официальной версии он попал под неизвестное проклятие, спровоцировавшее помутнение сознания и приступ острого психоза[12].

– Где ставили диагноз?

– В Лондоне, в больнице Святого Мунго.

– Я не колдомедик, - едва ли не извинилась леди Поттер. – Моей квалификации для того, чтобы оценить достоверность

диагноза, явно недостаточно. Заглянула в справочник, там написано, что такое случается. Есть, вроде бы, такие зелья и проклятия, которые вызывают симптоматику психоза. В этом случае болезнь не носит хронического характера, а Поттер, когда мы встретились, был уже вполне адекватен. Рассказывал, что поссорился с аристократом, который увел у него девушку. Тот его и проклял. Это я потом уже поняла, что не все факты в его истории бьются. Но это позже, когда мы поженились и переехали в Лондон. Я только здесь узнала, что Джеймс и сам, в общем-то, аристократ. И не из последних. А потом наткнулась в его альбоме на колдофото девушки, которая похожа на меня, как две капли воды. Спросила, он смутился, но ничего толком не объяснил. Сказал только, что учились вместе. И все, но еще позже Джеймс познакомил меня с несколькими однокурсниками. Не специально. Просто так получилось. Встретились на Косой аллее, познакомились, и я договорилась с несколькими девушками с Гриффиндора встретиться в женской компании. Вот там я и услышала три варианта тех событий, которые предшествовали отъезду Поттера в Швейцарию. Ни про чары, ни про зелья никто даже не упоминал. Не было в их рассказах такой версии. Истории расходились, в основном, в оценке его оппонентов и в том дерьме, которое он, похоже, умудрился натворить. Он действительно хотел изнасиловать Эванс?

– Мы поймали его в последний момент, со спущенными штанами, - честно ответил Олег, но, исходя из услышанного, вынужден был кое-что добавить. – И я бы не стал исключать зелье. Не проклятие – это однозначно, и не психоз. Это точно. Но сверхценная идея, созданная под воздействием зелья или ментального воздействия – вполне возможно. Понимаешь, он же хотел не надругаться над ней, чтобы отомстить ей или мне. Он искал способ заставить Эванс выйти за него замуж. Так что все возможно, но точно не скажу. Я все-таки не колдомедик, тем более, не психиатр. Но, оглядываясь назад, я уже не так уверен в том, что тогда происходило на самом деле. Возможно, кто-то манипулировал нами всеми. И Поттером, и мной, и остальными… Не знаю достоверно, но могу предположить, а догадки, как ты, верно, знаешь, к делу не подшить. Так что извини, если загрузил тебя всеми этими предположениями…

– Знаешь, спасибо, что так, а не иначе, - задумчиво кивнула ему Поттер. – Понимаешь, я же к нему уже привыкла. Муж все-таки, и брак у нас магический, ритуальный, неотменяемый. Сын опять же родился. Не хотелось бы все это разрушать, но и с подонком тоже жить как-то не хочется.

– Да, нет, - покачал головой Олег, вспоминая разобранного на ценные ингредиенты Люпина. – Были зелья или нет, но там у него, знаешь ли, еще и «группа поддержки» дерьмовая была. Подначивали, нашептывали, раздували его и так немалое эго и реальные и надуманные обиды. Так что, если предположить, что имело место стечение неудачных обстоятельств… Ну, скажем, зелья, внушение и весьма своеобразная свита, которая играла такого короля, какой им был нужен… Ему могло капитально снести крышу, и это многое бы объяснило. Не все, но многое.

– Но кому это нужно, кому выгодно? – Закономерный вопрос, знать бы еще ответ на него. – Зачем?

– Кто предложил назвать мальчика Гарри? – задал Олег встречный вопрос.

– Джеймс! Это решил именно Джеймс. Я еще удивилась и поспорила с ним. Мне хотелось назвать сына как-то иначе, не так… По-плебейски? Его отец тоже был против этого имени, но Джеймс уперся. Все твердил, что так надо. Типа для общего блага. Полный бред!

«Для общего блага? – удивился Олег, хотя, казалось бы, пора бы ему уже привыкнуть ко всему этому дерьму.
– Серьезно? Что же это за пророчество такое, директор? Ну, ладно, если бы что-нибудь вроде «грядет» кто-то там такой и сякой, который Темному Лорду устроит кирдык с отпеванием. Но имя и фамилия? Вот прямо-таки вынь да положь Гарри, мать его, Джеймса Поттера? И особые требования к внешнему виду и происхождению матери? Разве бывают настолько подробные пророчества?»