Беруны. Из Гощи гость
Шрифт:
этом пан Феликс Заблоцкий, забулдыга, драчун, склонный к авантюрам, – живой,
обворожительный как в своих глубоких мыслях, так и в легкомысленных слабостях...
Увлекательный, даже приключенческий сюжет романа «Из Гощи гость» не помешал
писателю воссоздать исторически правдивую картину того сложного, запутанного и трудного
времени, которое история назвала Смутным...
К истории этого времени Зиновий Давыдов вернулся через много лет в повести
«Разоренный год». На этот раз героями
Минин и Пожарский, которые возглавили народное ополчение. Через всю бурную панораму
разорения русского государства и народной войны с оккупантами проходят образы двух
бойких и смышленых русских мальчишек, которые стали очевидцами и участниками важных
событий. Судьбы детей и подростков, которые волей обстоятельств оказывались втянутыми в
круговорот больших исторических событий, интересовали писателя. Об этом рассказывается
и в повести «Разоренный год», об этом написана была вышедшая в 1955 году повесть
«Корабельная слободка», увлекательно и горячо показавшая знаменитую оборону
Севастополя во время Крымской войны и участие в этой обороне подростков из Корабельной
слободки.
3. С. Давыдов скончался в 1957 году. Уже после смерти писателя, в 1963 году, вышла еще
одна его книга «Звезды на башнях». Это небольшие рассказы, объединенные одной темой –
историей Московского Кремля.
Читая книги Зиновия Самойловича Давыдова, мы приходим к мысли, что любой факт
истории может стать сюжетом, что в истории нет ничего неинтересного. Писатель и нас
заставляет любить прошлое, любоваться древними городами, мастерством московских
каменщиков, искусных ткачей, оружейников, литейщиков, любить всё то большое и малое,
что нам оставила история, все её следы, ставшие для нас, потомков, драгоценным
свидетельством самобытного таланта нашего народа.
В своем отзыве о романе «Беруны» А.М. Горький отмечал, что автор обладает «развитым
вкусом к истории». Этот вкус к истории, любовь к родному языку, яркие картины,
воссоздающие дорогое прошлое, постоянно привлекают к себе взрослых и юных читателей.
Вот почему книгам 3.С. Давыдова суждена долгая и славная жизнь.
Л. Разгон
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЛОДЬЯ
I. ПОШЛА НАСТЯ ПО НАПАСТЯМ
Еремей Петрович вытер рукавом рубахи пот, отставил чайный стакан и взглянул на свои
толстые, похожие на луковицу часы. Было уже девять, а мужики всё ещё не управились с
погрузкой, и за окном слабый ветер играл выцветшим флажком на мачте.
– Распустился народ, ползем, что нерпа1, прости господи! Походили бы, как я ходил при
царе Петре.
– Ну и что же, отец, выходил? – съязвила, гремя посудой, Василиса Семеновна. – Три
1 Нерпа – тюлень.
корабля погрузили, четыре года ходили – четырех китов выходили.
– Ну уж, ты уж! – сказал в сердцах Еремей Петрович и сердито стал искать шапку.
День выдался – немного их, таких деньков, выпадает на Мезени: сине было небо, и
синяя, свежая переливалась на солнце вода. Еремей Петрович шёл и щурился, Еремей
Петрович Окладников, чей парусник колыхался напротив его, Еремея Петровича, дома. Да,
полтора десятка, почитай, не больше, прошло с тех пор, как ходил он от казны на китовый
промысел и сам запускал гарпун, а сейчас, гляди-ко, какую на прислоне – на бережку
высоком – домину вывел и какие суда у него ходят, и сам он себе хозяин.
– Еремей Петровичу!..
– ...Петровичу!..
– Здравствуй, батюшка!..
– ...батюшка!..
И народ расступался перед ним, а он шел вдоль бережка, щурясь и прикидывая будущие
барыши.
Солнце с утра радовало Еремея Петровича. Он был сегодня в духе, он видел сегодня
только хорошее и не хотел вводить себя в грех перебранкой со своею Василисою или
руганью с замешкавшимися работниками. Ведь корабли за море надо снаряжать в
благодушестве, без гневливости и прискорбия. Тем более, что, когда Еремей Петрович
подошел к покачивавшейся у берега лодье1, все четырнадцать лодейников были на местах и
ждали только его хозяйского приказа.
– Ничего не забыл, Тимофеич? – спросил Еремей Петрович и зорким оком обвел
загроможденную бочками палубу.
– Все как есть, Еремия Петрович, – прохрипел в ответ Алексей Тимофеич Хилков,
кормщик и староста ловецкой артели.
– Ты смотри у меня! – погрозил Еремей Петрович конопатым пальцем. – Чтобы всё как
следует!
– Это уж как полагается, – сказал, виновато кашлянув в кулак, Тимофеич.
– Как полагается... Знаю я тебя!
Тимофеич поправил на голове шапку и вытер губы.
– Ну, с богом! – сказал Еремей Петрович и перекрестился.
– Пошла Настя по напастям, – вздохнул кто-то в толпе на берегу.
Багры уперлись в песчаное дно, и стоявший на берегу Еремей Петрович сразу поплыл