Беруны. Из Гощи гость
Шрифт:
в борт, отбросив далеко в сторону и людей и разбитый в щепы карбас? Никто этого не мог
сказать, потому что никто этого не видел. Все помнили только пушечный выстрел и
холодный зеленоватый свет, замерцавший в морской глубине.
Когда Степан поднялся на воду, он услышал поодаль от себя крик и увидел людей,
рвавшихся из тянувшей их на дно водяной западни. Люди барахтались в воде и кричали, а у
Андрея Росомахи голова и лицо были в крови, и красная
спине, как окровавленный горб.
Степан увидел, что тонет Росомаха, что окунается его голова и лицо, омытое от крови,
снова всплывает на воду, а кровь опять заливает Росомахе лоб, и глаза, и русую бородку.
Степан, фыркая и отплевываясь, поплыл к Андрею. Но Росомахина голова снова спряталась
под воду, и там, где она сейчас алела петушиным гребнем, вертелось на воде сломанное
весло. Андрей больше не всплывал. Теперь-то омоют его от крови соленые волны, морская
пучина уберет его в далекий путь!
Степан нырнул и стал искать под водой руками. Вода обняла его, сжала, сдавила, и не
достал он морского дна, куда пошел сейчас Андрей.
«А мы мальцами в монастырском огороде с Андреем репу воровали, и его отодрал монах,
– вспомнил вдруг полумертвый Степан, всплывший снова наверх. – Вот те и Андрей! –
подумал он. – Андрей Росомаха – красная рубаха».
И когда он оглянулся вокруг, то увидел невдалеке огромную китовую тушу с торчавшим в
боку гарпуном. А на спине кита стоял на коленях Ванюшка; он плакал навзрыд, держась
обеими руками за другой гарпун, врезавшийся киту в самый почти хребет.
Степан поплыл к Ванюшке, и когда подплыл, то на спине кита уже сидели, вместе с
Ванюшкой, два брата Веригины, и старший, Федор, протянул Степану весло. Степан,
держась за весло, пополз по скользкой китовой спине и тоже ухватился за глубоко засевший в
ней гарпун. Кругом, в воде и китовой крови, плавали щепки, обрывки веревок, мусор;
нелюдима была морская пустыня, и только солнце глядело, не моргая, на невиданное дотоле
судно, где на мокрой палубе сидело четыре человека, с которых ручьями катилась вода, да
стервоядные птицы, чуя поживу, широко кружили в безоблачном небе.
– А где же Андрей? – спросил Федор Веригин. – Андрея-то и не видно!
– Андрей-воробей!.. – окрысился на него Степан, изо всей силы ударив себя кулаком в
грудь. – Улетел Андрей. Нет твоего Андрея! – закричал он вдруг истошно. – Ищи теперь
Андрея!..
Лицо Степана позеленело, глаза полезли у него на лоб, и белая пена стала выбиваться изо
рта, как у жеребца, загнанного до смерти. Не перестававший
посмотрел на Степана испуганно и сразу же замолк.
VIII. ЧТО ПРОИЗОШЛО С ФЕДОРОМ ВЕРИГИНЫМ
ДЕВЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД
Федор больше не стал расспрашивать Степана. У Федора ломило ногу в колене, там, где
сидела английская пуля. Пуля эта сидела у Федора в колене девятнадцать лет, с того дня,
когда он на морском берегу на Коле караулил царского кита.
В том году ходил Федор в шнеке с тремя товарищами на кольский берег. Стояли мезенцы
здесь особо, своим мезенским станом, ждали погоды, чтобы выйти в море, когда приехал
какой-то из Колы и при нем два солдата. Надавал он промышленникам зуботычин и приказал
лодей больше не строить, а строили бы вместо них по голландскому образцу галиоты1, что
есть царский приказ ссылать на каторгу промышленников, которые впредь будут строить
лодьи. Потом развернул бумагу и два раза прочитал её громко. И каждый раз спрашивал, всё
ли понятно. Промышленники, побросав шапчонки на землю, кричали, что всё понятно.
1 Галиот – двухмачтовое, неглубоко сидящее в воде судно.
На бумаге была большая печать черного сургуча, и была подписана бумага царской
рукой: Петр. Это был указ из Петербурга Кольскому коменданту:
«По получении сего прикажи промышленникам смотреть, когда кита на берег выкинет;
тогда б они бережно обрали сало себе, а усы и кости не тронули и оставили так, как оные
были. И о том бы объявили тебе. И как объявят, тогда приставь к тем костям караул и к нам о
том немедленно пиши. И тогда пришлем к вам такого человека, который может те кости
порядочно разобрать по номерам. И тогда отправь те кости и усы до Нюхчи с нарочным
офицером».
Приезжий спрятал бумагу в рукав и строго посмотрел на промышленников. Потом сел с
солдатами в лодку и был таков. А на другой день верстах в пятнадцати от становища
заметили мезенцы выброшенного на берег дохлого кита.
Промышленники распотрошили кита, как писано было в указе, и послали работника в
Колу уведомить начальство. А пока что, наделив Федора на три дня харчами и старым
шведским ружьишком, положили ему караулить царские остатки. Промышленники ушли в
становище, а Федор долго глядел им вслед с морского берега, густо усеянного мелкими
камнями.
Вода прибывала и убывала, по небу ползло солнце, припекая в полдень, и от
развороченной туши шел тяжелый дух. Федор шатался по берегу и, выискав камушек