Берзарин
Шрифт:
Гитлеровцы, однако, успели сделать кое-что новое к началу боев за Берлин. Они сконструировали и изготовили в огромных количествах надкалиберную кумулятивную гранату в двух вариантах — Ф-1 и Ф-2. Первая весом 5,35 килограмма, вторая — 3,25 килограмма. Речь я веду о том самом оружии, которое фронтовикам известно, — о фаустпатроне. Аналогов в нашей армии не было. Имелись гранаты для броска мускульной силой бойца. Но, скажем, «лимонку» с фаустпатроном сравнивать нельзя.
В сражении под Гросс-Нойендорфом, на том участке, где я получил ранение, фаустпатронов не встречалось. О них мне рассказал
«Я — репортер, — сказал мне капитан Дронь. — Даже нас, редакционных работников, взяли на полевые занятия. Дивизионный инженер показал нам устройство гранаты. Потом мы превратились в фаустников. Я взял на прицел крупное дерево — березу, у основания ствола. И не промахнулся. Немецкая кумулятивная граната ударила в дерево, взорвалась, и дерево взрыв срезал, оставив немалую воронку. Вот это — мощь взрыва! Расстояние до моей березы оказалось больше пятидесяти метров».
Рассказ капитана произвел на нас впечатление. Мы поняли, что эти гранаты нас встретят в предстоящем наступлении. Вот чем угостят берлинцы нашего Ваньку!
Ну а как построена оборона Берлина? Над этим вопросом особенно не задумывались. Что касается меня, то я лично знал намного больше остальных. Дело в том, что на подходе к Одеру, в Нойдамме, нашему полку сдался в плен немецкий инженер — капитан, строивший оборонительные рубежи на подступах к столице и в самом городе. Немецкого капитана взяли в фольварке, куда он приехал к родителям в отпуск, потом прятался, ожидая подхода русских войск. Назвал себя Генрихом Гергелем. У Генриха оказался довольно подробный план Большого Берлина и его обширных пригородов. Прежде чем отправить немца-инженера в штаб дивизии, мы с ним беседовали часа два. Хорошенько познакомились с планом.
План что надо. Такой план, безусловно, имел ценность для высших штабов. Что сразу бросалось в глаза — удобная для немецких войск местность на подступах к столице. Множество городов и городков, заводов и фольварков с крепкими каменными и кирпичными постройками, которые можно легко приспособить к круговой обороне. Между ними — леса, озера, водоемы (естественные и искусственные), речки, каналы. И на полпути от Одера до городских окраин — грозный заслон: Зееловские высоты.
Размер этой схемы-карты или, как я ее назвал, плана был метра два на полтора. И Артемов прикрепил схему на стену. Теперь все мы — а нас было человек десять — хорошо видели контуры Большого Берлина.
Немец взял со стола цветной карандаш, в юго-восточной части карты очертил довольно большой овал, захватывающий частично Шпрее и лес Букковер, частично Петтерсхаген и несколько небольших городков, примыкающих к Карлсхорсту — промышленному району города.
Сказал:
— Я работал здесь. Нам приказали укрепить эти места.
Немец сообщил, что гитлеровское командование очень озабочено своим положением в столице и предприняло попытку на подступах к городу соорудить неприступные укрепления.
Штаб Берлинского укрепленного района в соответствии
Земляные работы, как правило, ведутся добровольцами — женщинами, детьми и стариками, в них участвует вся рабочая сила, которую могли наскрести в городе гауляйтеры. Немцы, несмотря на плохую погоду, трудятся усердно.
Оборонительная полоса, называемая внутренним обводом, пройдет по пригородам Берлина. Конечно, там будут траншеи, огневые позиции пулеметов и минометов, на основных магистралях, ведущих в город, — баррикады, на лесных дорогах — завалы. Мосты? Как обычно, их в критический момент взорвут. Схема такова — крупные узлы сопротивления в заводских районах, поселках, между узлами — три-пять траншей. В танкоопасных местах — рвы, надолбы, другие сооружения.
Больше всего приложено усилий к тому, чтобы сделать совершенно непреодолимой оборону столицы по линии городского оборонительного обвода. Эта линия во многих местах совпадает с рингбаном — кольцевой железной дорогой — и опоясывает почти всю территорию города площадью 800 квадратных километров.
Мрачный город! Гитлеровцы прочно обмотали его постромками оборонительных линий и узлов сопротивления. Продираясь сквозь густую систему улиц и кварталов, прыгая через каналы и крыши, тянутся линии рейхсбана и форортбана — железных дорог дальнего и пригородного сообщения; они выходят к рингбану, за короткий срок все это будет превращено в сплошную многослойную, многоэшелонную линию проволочных заграждений, баррикад, огневых позиций, железобетонных бункеров…
Там, где не оказалось массивных строений, немцы строят бункеры. На эти убежища они очень надеются, их возводят, чтобы не допустить продвижения русских к черте города.
Мы поинтересовались у гауптмана: что это за бункеры? Сколько их? Немецкий офицер-строитель ответил, что их много. Скажем, в секторе, где работала его часть, их больше сорока. Вы знаете, пояснил немец, что жилой дом против авиации, танков и пехоты долго держаться не может, его разрушат. Авиационная бомба весом 500 килограммов пробивает пятиэтажный дом до подвала. Надземным оборонительным сооружением стали делать бункер. На Зееловских высотах возведены бункеры из железобетона толщиной до полутора метров. В тех местах, куда могут пройти танки, стены бункеров еще толще. Амбразуры защищены броневыми плитами.
— Значит, это крепости? — спросил немца наш полковник.
— О да! — согласился немец. — Это настоящий форт. Пять-шесть этажей. В такую цитадель можно поместить гарнизон из полного батальона, а то и больше.
Между бункерами, вдоль каналов, есть колпаки полевого типа. Туда поместят пулеметчиков.
С точки зрения обороны гитлеровцы все продумали довольно тщательно. Они рассчитывали на то, что им удастся продержаться в Берлине много месяцев, а за это время политическая обстановка изменится в их пользу.