Берзарин
Шрифт:
Фашистское командование сочло, что наступление началось 14 апреля. Именно в тот день над немецкими позициями авиация Геринга сбросила листовки с воззванием Гитлера. Обращаясь к солдатам и офицерам вермахта, нацистский фюрер пугал их последствиями нашествия «жидовско-большевистских орд». В случае поражения, вещал фюрер, всех немцев ждет Сибирь. Далее в воззвании говорилось:
«Мы предвидели этот удар и противопоставили ему сильный фронт. Противника встречает колоссальная сила артиллерии. Наши потери в пехоте пополняются бесчисленным количеством новых соединений, сводных формирований и частями фольксштурма,
Берлин останется немецким!»
Не знал фюрер, что 14 апреля — это только «цветочки», а «ягодки» впереди. Четырнадцатого, за два дня до нашего наступления, была проведена только разведка по всему фронту. Массированное участие в ней артиллерии создало впечатление, что началось главное, основное действие. Гитлеровское командование спешно перебросило из Берлина на передний край свою наиболее боеспособную 9-ю армию, которая как раз 16 апреля и была накрыта всеуничтожающим артогнем. Были и другие плюсы при реализации жуковского замысла. Военное дело относят к разряду искусств, и Жуков являлся гением в этом искусстве.
…В канун решающего сражения маршал Г. К. Жуков обратился к войскам фронта с обращением, в котором говорилось:
«Боевые друзья!
Товарищ Сталин от имени Родины и всего советского народа приказал войскам нашего фронта разбить противника на близких подступах к Берлину, захватить столицу фашистской Германии — Берлин и водрузить над ней Знамя Победы. Кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него.
И призываю вас выполнить эту задачу с присущей вам воинской доблестью и славой»…
Начало генерального сражения по прорыву «Одер-фронта», как уже было сказано выше, назначили на пять часов утра по московскому времени. Ночью Одер взбивали сильные порывы северного ветра. Волны пенились и выплескивались из берегов. Через него Жуков перебросил 25 новых мостов, массу паромных переправ. Их крошила вражеская авиация, громила артиллерия, но повреждения мгновенно устранялись. И к пяти утра ветер стих. Природа насторожилась. Жуков находился на командном пункте 8-й гвардейской армии генерала-сталинградца Чуйкова. С его НП просматривалась вся приодерская местность, как когда-то видны были с Мамаева кургана приволжские просторы. Да и панорама кюстринская сильно напоминала панораму сталинградскую. Смело могу утверждать это — лично видел и то и другое.
Одер. 16 апреля, 5.00. Сигналом для атаки — об этом берзаринцы знали — послужит столб света в небесах. И вот люди на переднем крае увидели… В небо ударил зенитный прожектор; там, в своей высшей точке, сноп света на мгновение замер в неподвижности, затем резко упал вниз. И тут то, что называлось относительной тишиной, провалилось в тартарары, в нее врезались команды: «Огонь!», «Огонь!», «Огонь!»
И многие тысячи орудий и минометов ударили по врагу. Сверкали тысячи и тысячи белых молний, били волны оглушительных взрывов. Старые воины, знавшие Сталинград, услышали вой легендарных «катюш». Авиация стала непрерывно наносить удары по врагу с воздуха.
Такой мощный огонь продолжался на протяжении тридцати минут. Немецкие позиции молчали. Немцы тоже следовали своему тактическому приему — не открывать огня до начала атаки. Но сколько может продолжаться артподготовка? На Магнушевском плацдарме артподготовка длилась три часа. Был ли смысл продолжать артобстрел позиций врага, если не выявлены огневые точки? Большой вопрос. Жуков решил
В воздух взвились тысячи разноцветных ракет — они толкнули людей в бой. И сразу же на фашистов с небес вместе с тучами обломков и пыли обрушилась грозная неожиданность. Над вражеской линией обороны вспыхнули бесчисленные сверхяркие лучи огней. При неслыханной доселе артиллерийской канонаде на траншеи, бетонные укрытия, бронеколпаки обрушился невыносимый для глаза свет, он превращал человека в слепца. Адский огонь артиллерии, минометов, «обрабатывающих» вторые, третьи линии обороны, был воспринят противником как ввод в действие нового вида оружия. Полыхая на земле и в облаках, свет поглощал пространство. Гитлеровцы некоторое время ничего не могли понять, проводная связь у них исчезла, радиосвязи не стало. Шквал огня и металла не давал немецким офицерам и генералам возможности принять меры к восстановлению управления.
В послевоенных сочинениях гитлеровских генералов можно найти донесение командира дивизии «Мюнхеберг» в штаб обороны Берлина 16 апреля. В нем говорится: «По нам открыт адский огонь. Связь с войсками потеряна… Непонятный мощный свет… Что такое — не определили. Может быть, новый вид оружия, может быть, химия».
За какие-то минуты снаряды перепахали все, что было приспособлено к обороне. Тысячи солдат и офицеров врага на какое-то время потеряли способность к действию, внезапность случившегося парализовала их. Они видели в окопах и блиндажах лишь мертвых и раненых. Ворвавшиеся в окопы русские штыками и гранатами «убедили» уцелевших врагов: «Здесь всё кончено!»
Одерский укрепленный район у Кюстрина был сокрушен, в образовавшиеся бреши рванулись по всему фронту несколько тысяч танков и самоходных орудий, за ними поспешила пехота.
Вражеские войска откатывались к Зееловским высотам. За ними следовали танковые армии генералов М. Е. Катукова и С. И. Богданова. Но… Зееловские высоты, у которых врагу удалось остановить наши войска, представляли собой естественный рубеж, господствующий над местностью. Наши войска достигли его к полудню. И стало ясно, что этот «замок Берлина» так запросто взять нельзя. Наши войска с рассвета находились непрерывно в бою. А здесь — свежие фашистские войска, укрывшиеся за железобетонными нагромождениями, оснащенными всеми видами современного оружия.
Завязался ранее невиданный кровопролитный бой. На этом рубеже сражение шло на протяжении двух суток.
Происходили жестокие схватки и в небе, где над войсками 5-й ударной армии действовали истребители корпуса Евгения Яковлевича Савицкого — только за один день они уничтожили полсотни «мессеров» и «фоккеров». Берзарин пригласил к себе на КП шифровальщика Николая Аверина и распорядился послать Савицкому телеграмму следующего содержания: «Прошу объявить благодарность летчикам вашего корпуса, отлично действовавшим в сложных метеорологических условиях при обеспечении войск и переправ через Одер. 16.04.45 г.» [66] .
66
См.: Руденко С. И.Крылья победы. М., 1985. С. 328.