(Бес) Предел
Шрифт:
— Оставь, мне не нужен бинт.
— Нужен, чтобы ранка не соприкасалась с грязной одеждой, завтра снимите. А сегодня пусть останется.
Спорить с ней не хотелось, от того я и стерпел ее манипуляцию, и как только Олеся закончила, натянул на себя джемпер.
— А теперь мой руки и ешь. Давай, давай, не стесняйся. Еда не отравленная, могу все попробовать.
— Не надо, я вам верю.
Теперь мы меняемся местами, Олеся садится напротив меня, а я встаю из-за стола. От чего-то мне не хочется ее стеснять, но и уходить тоже. Вот и стою полубоком, делая вид, что копошусь в ящике, а сам невольно всматриваюсь в ее худое тело. Никогда
— Вы думаете о чем-то плохом?
— С чего ты взяла?
— Лоб хмурите, — выдает Олеся, закидывая кусок запеченной свинины в рот и толком ее не прожевав, продолжает набивать едой рот.
— Я думаю о тебе.
— Значит о плохом, — констатирует она и тянет руку к тарелке с мясной нарезкой.
— Глупости не говори, — отодвигаю стул и вновь сажусь напротив нее.
— Никогда не ела такого вкусного мяса. Да и не только его, — восторженно произносит она. — Вы готовили все это сами?
— Нет. Я заказываю еду на дом. Будь добра, прекрати говорить с набитым ртом. Просто ешь. И не спеши, а то еще подавишься.
Олеся кивает и, совершенно не смотря в мою сторону, продолжает набрасываться на еду. Жалость-это разрушающее чувство, нужно его срочно искоренять. Как только я об этом подумал, в глаза бросились Олесины руки, а точнее пальцы. То, что у нее худые ладони, это я понял давно, но почему-то только сейчас я обратил внимание на ее ногти. Плевать, что они пострижены под корень и не отдают чистотой, а вот то, что почти каждый палец представляет из себя воспаленное и наверняка, в будущем кроваво-гнойное месево, вызывает во мне самую что ни на есть тошноту. Перед глазами невольно воспроизводятся картинки того, как Марина сходила на маникюр, и чтобы сэкономить деньги пошла к начинашке, которая сделал ей все за полцены. Как же она тогда мучилась от того, что безмозговый недомастер покрамсал ей ноготь на безымянном пальце. Долбанный заусенец закончился обращением в гнойное отделение самой паршивой на свете больницы. Всего один палец вызывал у нее мучительную боль, а здесь каждый второй выглядит так, как будто сейчас лопнет, стоит только нажать. Тогда что чувствует она?! Черт, Бессонов, ну не твое это дело! Миллионы людей в данную минуту умирают от голода и боли. Всем не поможешь! Накорми и отпусти с Богом.
— С вами все в порядке, вы побледнели?
— Не все. Ты детдомовская?
— Нет.
— Бездомная?
— Почему вы так решили? — резко произносит Олеся, убирая вилку и нож в сторону.
— Интуиция.
— Тогда она вас подвела. У меня есть дом и родители.
— Тогда какого хрена ты полудохлая или полуживая, я еще не разобрался, третий раз за год нарываешься на насильников и ошиваешься по вечерам одна, худая, изможденная, больная, да еще и в одежде, которая совершенно не подходит для конца осени?!
— Я не больная! Просто у меня такая комплекция, кому-то суждено быть худым, кому-то толстым. И родители у меня есть, пусть в другом городе, но есть. И дом тоже. Я снимаю комнату в коммуналке вместе со своей подружкой, но так получилось, что сегодня я пришла на работу, а меня уволили… А с девочкой у нас договоренность, что, когда у меня сутки, она приводит своего парня. Не могу же я появиться
— Трахаются. То есть, ты бы ночевала до утра на скамейке или где-то еще, пока в комнате, половину которой ты снимаешь, какой-то еб*рь трахает твою сучку-соседку, а потом заснет на твоем законном месте?
— Ну зачем вы так? Инна нормальная и ее парень тоже. Не могу я портить людям вечер. Блин, это сложно объяснить.
— Ты еще глупее, чем я думал.
Вскакиваю со стула, пытаюсь переварить информацию, особенно непонятно, где семнадцатилетний ребенок может работать, но понимаю, что не услышу ничего приятного. Ставлю чайник и насыпаю кофе в чашку. Надо расслабиться.
— На ночь кофе вредно.
— Кофе-мужского рода, стало быть кофе вреден.
— Ну пусть будет так.
— А вреден не кофе, вредно умирать молодым. Чай будешь?
— Мне хватит и сока. Кстати, очень вкусный. И за ужин спасибо.
Глава 7
По-хорошему, мне бы заткнуться и не лезть со своими вопросами, а еще лучше выпроводить ее из дома, и подкинуть на прощание пару бумажек, чтобы переночевала не на улице, а в каком-нибудь хостеле, но вместо этого я заливаю кипяток в чашку и в очередной раз сажусь за стол напротив Олеси. Дальше еще хуже, я говорю то, чего в жизни не ожидал от себя услышать.
— Переночуешь у меня, а утром отвезу тебя куда скажешь. Не трону я тебя, не бойся. Комната отдельная, — Олеся кладет на тарелку кусок овощного рулета и смотрит на меня так, словно сканирует. Вот в такой момент мне кажется, что она взрослая умудренная опытом женщина. Ужас какой-то, ну и взгляд. Еще меня оборотнем называет, ну-ну.
— За все хорошее надо платить и бесплатный сыр бывает… разве что в мышеловке. Что в итоге вы за все это попросите?
— Ничего. Считай, что мне просто скучно и приятно сделать хорошую вещь. Не ищи в этом подвоха, иногда бывают исключения. Редко, но бывают. Тебе повезло, я и есть то самое исключение.
— А по утру она проснется без органов или в борделе.
— У кого, что болит. И без органов ты не проснешься. Если я продам тебя на запчасти другим людям, то ты в принципе уже не проснешься, ну если только одну почку вырезать. Хотя, одну почку вырезать крайне невыгодно.
— В смысле? — испуганно спрашивает Олеся, шумно сглатывая.
— В прямом. Почка самый ходовой, но дешевый товар на черном рынке, продам я ее примерно за пять-десять тысяч баксов. Ну и зачем ради этого стоит тебе ее вырезать и оставлять в живых? Уж лучше сразу максимально все органы, — как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что зря. Ой как зря, лицо Олеси, и без того имело болезненный вид, а сейчас она похожа на покойницу. — Слушай, да шучу я. Ты вообще что ли шуток не понимаешь? На кой хрен мне отдавать тебя на органы, если я обеспеченный человек? Включи голову, прежде чем думать.
— Не понимаю, в один момент мне кажется, что вы нормальный и даже хороший, а потом совершенно наоборот.
— Не дели людей на хороших и плохих. Просто кто-то хуже, а кто-то лучше. Ладно, это неинтересная тема. Кем ты работаешь?
— Уже в прошедшем времени. Фасовщицей.
— И что, так просто уволили в один день на ночь глядя?
— Я по ночам работала, поэтому да, так просто на ночь. К тому же, все неофициально, никто не хочет связываться с несовершеннолетними. А потом таких как я пинком под зад и досвидос.