Бесценный приз

Милн Нина

«От которого небу становится жарко…»

Его слова как будто плыли на теплом ветерке. Голова у Оливии закружилась. Секс, от которого небу жарко, ужины в дорогих ресторанах, украшения. И это плохо, потому что?..

Ладно, без двух последних составляющих можно обойтись, но… Все ее тело бурно протестовало. Что плохого в том, чтобы заниматься сексом, от которого небу становится жарко, с… скажем, с Адамом? В обмен на… горячий секс с Адамом. Конечно, все это ненадолго. И ни о какой любви речи нет.

Что же

она теряет?

— Оливия! Что с тобой? — В его низком голосе послышались веселые нотки. — Ты как будто ведешь спор с самой собой о смысле жизни… и проигрываешь его.

— Со мной ничего. Я в полном порядке.

В самом деле. Жаркий секс с Адамом означает, что она перестанет быть сама себе хозяйкой, а об этом и речи быть не может. В ней разгорятся желания, а он? А он останется равнодушен. Ведь он уверен, что ее можно без труда заменить на другую красотку.

— Может, войдем внутрь? — предложила она. — Ты, наверное, хочешь о многом поговорить с Сару и…

— Оливия, тебе нужно общество?

Она посмотрела ему в лицо. Заметив в его карих глазах проблеск озорства и сочувствия, она поняла, что не в состоянии его обманывать.

— Что-то в этом роде. — Встряхнувшись, она улыбнулась: — Не хочу, чтобы снова вернулось непреодолимое влечение.

— Знаешь, детка, я тоже не хочу. Совершенно с тобой согласен. Внутри безопаснее, так что пойдем.

Оливия взяла пустой бокал и направилась к барной стойке. Под ногами приятно поскрипывал белый песок. Она поднялась по деревянным ступенькам, которые вели в крытый бар, и остановилась на пороге, потрясенная.

— Ух ты! — Внутри бар оказался настоящей меккой для любителей регги. Стены были увешаны плакатами; с потолка свисали флаги ярко-красного, желтого и зеленого цветов. Перед небольшой угловой сценой Оливия увидела картонную фигуру Боба Марли в натуральную величину. Столики, наполовину занятые посетителями, стояли на деревянном полу; гул голосов не заглушал музыки регги, льющейся из динамиков.

— Сару — фанат регги, — заметил Адам. — Слышала бы ты, как они с двоюродным братом играют! Они просто чудо.

— Эй, Адам! — окликнул его Сару из-за стойки. — Хочешь сыграть?

Адам замялся.

— Иди, — велела Оливия. Ей хотелось посмотреть, как Адам будет выглядеть, если выйдет из привычного образа. — Покажи, на что ты способен!

— Да, Адам, вперед! Покажи Оливии, что ты умеешь, — подбадривал Сару, когда Адам двинулся к сцене. — Знаешь, Оливия, Адам еще никогда не привозил сюда женщин. Ты первая. Такое событие надо отметить. Садись. Я принесу тебе пива. — Сару похлопал Адама по плечу. — А еще кое-кто споет нам за Марли.

Ей вдруг стало жарко. Он никогда еще не привозил сюда женщин? Правда, она оказалась здесь не просто так. Оливия смотрела, как Адам поднимается на сцену и садится за сдвоенные барабаны бонго. Он погладил их и негромко пробежал по ним пальцами. Сару и солист, который должен был петь за Марли, принялись о чем-то негромко совещаться. Затем из динамиков полилась одна из самых известных мелодий

регги; барабаны идеально аккомпанировали голосу. Голос солиста оказался красивым, но глаза Оливии были прикованы к Адаму, и она снова испытала желание. На сцене он был в своей стихии. Его большие руки двигались так, словно он составлял с барабанами одно целое — как будто играл на бонго с рождения. Когда они с Сару подхватили припев, Оливия различила глубокий, мелодичный голос Адама, и по ее спине пробежали мурашки.

Она глотнула еще пива, заметив, что непроизвольно отстукивает ногой ритм на деревянном полу. Как и остальные посетители, Оливия покачивалась в такт музыке. Она наблюдала за Адамом, и сердце у нее билось все чаще; его сильные руки двигались стремительно, бедра прижимались к барабанам. Как он разгорячился! Оливии тоже стало жарко; изнутри поднимались волны желания.

Допев песню, «Марли» поклонился; публика требовала что-нибудь исполнить на бис. Сару встал.

— Кто-нибудь хочет попробовать?

К сцене подскочил таец, сидевший за соседним с Оливией столиком.

— Я спою, — вызвался он.

Сару снял гитару с полки за сценой.

— На сцену поднимается Элвис, — объявил он, передавая инструмент. — Оливия, хочешь сыграть на барабанах?

Оливия не сразу поняла, что он обращается к ней.

— Я? — удивилась она. — Хм… Спасибо, конечно, за доверие, но мне и здесь неплохо… У меня не слишком хорошо со слухом.

Но тут Адам оторвался от барабанов, поманил ее рукой, и ноги словно сами по себе понесли ее на сцену. В последний раз Оливия играла на барабане в двухлетнем возрасте — точнее, барабаном служила перевернутая сковородка. Однако она шла туда, где на краю сцены ее ждал Адам с призывно протянутой рукой.

Когда он обхватил ее кисть, Оливию как будто током дернуло.

Запрыгнув на сцену, Оливия огляделась. Бар был освещен красными, желтыми и зелеными бумажными фонариками; посетители негромко переговаривались, пока «Элвис» настраивал гитару. Сару отстучал импровизированное соло; навязчивый ритм подхватил ночной ветерок, проникавший в зал через открытые окна.

— Я и правда не умею… — начала Оливия.

— Тебе понравится, — обещал Адам. — Попробуй. Снежная королева на твоем месте непременно попробовала бы.

— Ха-ха, как смешно! — Оливия вздохнула и расправила плечи. В конце концов, когда еще у нее появится возможность сделать что-нибудь подобное? Она узнает нечто новое. И пусть она поступает безрассудно — рядом с Адамом ей отчего-то хочется забыть все правила.

— Ладно, попробую, — сказала она.

Следом за ним она подошла к барабанам, присела на низкий табурет и придвинула барабаны к себе, поставив их между бедер. Они были еще теплыми после Адама. Оливия вздрогнула, когда он сел на табурет за ее спиной; его грудь, словно каменная стена, прижалась к ее спине. С ее губ слетел странный звук, похожий одновременно на мяуканье и стон, когда его руки обвили ее талию, а его большие ладони накрыли ее руки.