Беседы о вере и церкви

Мещеринов Игумен Петр

Православие в борьбе с папством противопоставило этому другой взгляд, выраженный в Послании Восточных Патриархов 1848г.: что хранителем Предания является народ церковный, т. е. само тело Церкви. Это мнение нуждается в одном существенном дополнении: в таком «прямом» виде оно не совсем верно. Сам по себе народ никак не может быть хранителем предания Церкви. Апеллировать к народу церковному, без учета фактора, о котором скажем ниже, в деле выяснения, что есть Предание Церкви, иными словами, апеллировать к церковному общественному мнению, существующему на данный момент, ни в коем случае нельзя.

Дело в том, что народ — это та стихия, которая Предание размывает и вносит в него сильную языческую струю (народ — «язык»). Само по себе понятие «народ» — расплывчатое. В ереси и расколы тоже ведь уходит народ. Для Церкви понятие народа — вторичное и условное: для Церкви есть прежде всего и главным образом

личности, которые уже во вторую очередь органически сочетаются в Тело Христово. Если бы народ был в Церкви хранителем ее Предания, то мы бы имели в Церкви сейчас только водосвятные панихиды с акафистом, записки, отчитку, стояния с крестными ходами против чего–нибудь, и всё. Не было бы Таинств — вместо них была бы «белая магия». А главное — не было бы собственно религиозной жизни: «народу» нужно, чтобы было здесь хорошо, и религия, т. е. связь с Богом, для народа — не цель, а средство.

Да и само устроение Церкви противоречит этому мнению. Если народ церковный — хранитель Предания, то зачем нужно Богоустановленное пастырство? Ведь пастыри нужны как раз затем, чтобы научить народ Божий истинам веры и благочестия. Следовательно, по мысли Церкви, народ получает Предание в процессе, так скажем, обучения, научения; а логически нельзя быть исконным обладателем, хранителем того, чему ты только научаешься, что ты только начинаешь приобретать.

На практике эта точка зрения как раз и приводит к тому, что не пастыри Церкви пасут паству, а паства навязывает пастырям свое видение христианства (те же Медовые и Яблочные «Спасы» — тому пример: что–то не очень проповедуют с амвонов против этих и подобных кощунственных языческих наименований церковных праздников). И мы видим в наше время противление и недоверие «народа Божия» Священноначалию. Если какой–нибудь пастырь или Архиерей, в противность расхожим околоцерковным мнениям, будет говорить здравые словеса церковного учения — «народ» легко может записать его в модернисты, отступники и еретики, — с легкой руки сомнительного пророчества, приписываемого преп. Серафиму («архиереи онечестивятся»…). Не принимаются многими из «народа», например, (не открыто, пока еще, но — в жизни) даже соборные, синодальные определения (ИНН, младостарчество). В иистории Церкви было так, что несколько человек (преп. Максим Исповедник ,пап. Мартин) подвизались за правую веру, а весь народ церковный (и уж конечно, более церковный, чем сейчас) поддерживал ересь.

Также нельзя апеллировать и к наличному церковному быту. Вот мы говорим с вами о внутреннем содержании Церкви и о внешних формах, и всегда подчеркиваем, что формы — вторичны. Но это не значит, что они несущественны, безразличны или оставлены на произвол частных лиц. Нет: форма есть то, во что, собственно говоря, облекается идеальное содержание. Церковные формы совершенно адекватны тому содержанию, которое эти формы выражают. Конечно, богослужебные уставы и каноны Церкви непременно должны органически, духовно, Евангельски учитывать время, в котором Церковь живёт сейчас. (Примеры: служение новогоднего молебна на гражданский Новый год; более мягкое употребление канонов — не отмена их, а просто иное применение.) Но это не значит, что эти уставы и каноны должны произвольно, без соборного решения Церкви, извращаться и попираться. В наше время (это не значит, что в другие времена так не было) нередко нарушение устава и канонов само становится традицией, преданием (служение утрени вечером; акафисты на всенощной, пассии, погребение Божией Матери; постриги без должных испытаний, ранние рукоположения и проч. и проч.). Все это ясно свидетельствует, что ни к народу, ни к церковной реальности нельзя обращаться как к хранителям Св. Предания.

Но с другой стороны, утверждение о том, что хранителем Св. Предания является народ церковный, вовсе не неверно, но — как мы уже сказали — с учетом одного фактора. Этот фактор следующий:

Настоящим, подлинным и единственным хранителем Св. Предания является Дух Святой; Сам Бог; Сама Церковь. Люди без Духа Святого, без Бога, без Христа — ничто; всяк человек — ложь (Пс. 115:2); сам по себе человек может только испортить всё в Церкви, изгадить и извратить. Церковь хранится Духом Святым: Он — Гарант ее Предания. Но Дух Святой — не абстракция, он не где–то в параллельном пространстве, и не в книгах существует: Он живет в сердцах людей. И смысл христианства — в стяжании Святого Духа, в том, чтобы Ему вселиться в нас и походить, как говорит Писание; чтобы дать Ему место действовать в нас.

В этом смысле, и только с этой вот оговоркой, что — не просто народ, а христиане, носящие в себе, стяжевающие в себе Дух Святой, — можно говорить, что они — хранители Предания. Они

и есть Св. Предание, осуществление его. Опять же, не абстрактный народ, а органическое единство настоящих христиан, чувства которых приучены к различению добра и зла (Евр.5:14). Многие считают, что Дух Святой действует как бы «помимо» личности христианской: де, мы все немощны, грешны, какой там Дух! Он как–то и где–то по–другому действует в церковных структурах: автоматически, мистически. Нет; в Церкви такого нет.

Никогда Бог не действует автоматически, формально, как бы обязанный подчиниться церковной форме самой по себе — это латинское учение (речь не идет о недейственности таинств и освятительных чинов в зависимости от достоинства их совершителя. Этот вопрос другой: мы говорим о «повседневной» духовной непосредственной реальной жизни). Всегда в Церкви Бог действует со–творчески в синэргии, в содействии с человеком — его личными духовными усилиями, его внутренней религиозной жизнью, его свободой, не насильственно, и никогда — не «помимо». И это то, на что я обращаю ваше особенное внимание.

Мы говорили о Св. Писании, о Св. Предании, и (надеюсь) увидели, что они, а другими словами говоря, жизнь христианина в Церкви — это не то, что ты что–то определенное делаешь, во что–то заставляешь себя верить — и «машинка заработала»: вот Писание, вот Предание, вот это нужно, этого нельзя — и что–то там мистически само совершается, во что мне лучше не влезать, так как я — грешный, недостойный, а влезу — впаду в прелесть, в гордость и проч. Нет, Бог хочет от нас действия, личного духовного усилия, направленного на то, чтобы прежде всего понять, увидеть действие Духа Святого в Церкви, и приобщиться Ему. И это требует от нас прежде всего великой ответственности, личной творческой религиозной внутренней деятельности. Каждый христианин ответственен за Церковь, — говорил свт. Иоанн Сан–францисский. Так устроена наша Церковь: в ней всё для того, и только для того, чтобы человек, — не народ, а в первую очередь «я» — нашел Бога, обрел Христа, приобщился Святому Духу. Для этого Таинства, для этого Св. Писание, об этом говорит, и это и есть священное Предание.

Но как–то нелегко человеку это понять: воистину тесны врата и узок путь (Мф.7:21), ведущие в Царство Небесное, которое внутрь вас есть (Мф. 7:13); (Лк. 17:21). Тяжело бремя свободы и ответственности, и часто люди свободу подменяют ворохом внешних правил, а ответственность — ложным мистицизмом, автоматизмом и формализмом; и, по слову Господню, сами не входят, и входящим препятствуют (Лк. 12:52). Но только осознав эту нашу личную ответственность за Церковь перед Богом, почувствовав, поняв ее, мы можем стать настоящими христианами, народом Божиим, о котором говорит Ап. Петр: вы как живые камни (не случайно это слово — это те камни, на которых Христос основывает Свою Церковь — см. Мф. 16), устрояйте из себя дом духовный (т. е. — жилище Св. Духа), священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом… вы — род избранный, царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой Свет; некогда не народ, а ныне — народ Божий (1 Петр. 2:5, 9–10). И в этом смысле, только учитывая действие Св. Духа и личную ответственность каждого христианина, можно говорить о народе церковном как хранителе Св.Предания.

Вот кратко и очень схематично о Св. Предании. Здесь каждый пункт можно подробно и бесконечно рассматривать; мы попытались сказать только основное. Далее нас ждёт тема «Таинства».

Таинства Церкви

Итак, мы пришли к выводу, что главный источник вероучения Церкви — Священное Писание, богодухновенное Откровение Божие. К нему, как к основе, как к высшему авторитету, возводится всё содержимое Церковью — догматическое и нравственное учение, вся жизнь Церкви. Далее, мы имеем Священное Предание. Оно исходит из постоянной, непрекращающейся жизни и действия Святого Духа в Церкви и есть некая констатация этой жизни, описание духовного опыта Церкви, выявление тех или иных действий в ней Духа Святого. Св. Предание существует, во–первых, в зафиксированном виде — это постановления Вселенских Соборов, догматическое и нравственное учение, выраженное в едином и согласном мнении Св. Отцов в их творениях; это основы канонической и литургической жизни Церкви, содержимые в книге Правил и богослужебных последованиях. Во–вторых, Предание осуществляется в непосредственной жизни Церкви, в ее духе, в каждом из нас — постольку, поскольку мы являемся настоящими христианами.