Беседы о вере и церкви
Шрифт:
Главное же, что составляет сердцевину Священного Предания, есть образ совершения Таинств Церкви и учение о них. Это учение, как и всё в Предании Церкви, не существует в виде неких параграфированных учебников; оно непосредственно, жизненно. И наша задача — дать, насколько это возможно, некую систематизацию этого учения, осмыслить жизнь Церкви в Таинствах, имея целью единственно то, чтобы мыслить о них именно церковно и правильно жить в Церкви, избегая заблуждений и неверного представления о Таинствах.
Итак, какое же место занимают Таинства в жизни Церкви? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны предварительно уяснить для себя: в чем новизна нашего Нового Завета? Почему он называется Новым? Чем принципиально отличается Христова Церковь от всех остальных религий и нравственных учений, что в ней именно нового? Давайте посмотрим,
Что же здесь нового? А то, что в христианстве мораль и нравственность имеют не центральное, но прикладное значение. (Здесь, кстати, ошибка всех моралистов, например Льва Толстого, которые видели в христианстве лишь совершенный нравственный закон.) В христианстве нравственность служит средством приближения к Богу, ко Христу, и условием богообщения. Это не означает принижения морали, а означает то, что для человек а недостаточно быть существом только моральным; его цель — быть богоподобным, для чего нравственность есть хотя и обязательная и неотъемлемая, но — подготовительная ступень. В центре христианства — мы уже говорили об этом — стоит не абстрактная мораль и не те или иные внешние формы церковные, — а Сам Христос, Его Божественная Личность; и всё в христианстве — нравственность, внешние и внутренние формы церковной жизни — направлено ко Христу и в Нем только и получает свой смысл и значение.
Вот в чем новизна Нового Завета: Божественная Личность Христа, моего Спасителя и Бога, — и мое личное с Ним общение. Общение не как у людей: поболтали — и разошлись; а ежеминутная, непрестанная жизнь со Христом, жизнь свободная и сознательная — в этом смысл христианства и Нового Завета человека с Богом; для этого всё — Церковь, нравственность, догматы, обряды; без этого они — безразличная мертвящая шелуха. Христос Бог пришел к людям, спас их, — но не только спас, а и дал нам Себя Самого. В этом — «превышающая всякое разумение любовь Христова», в этом — смысл нашей религии. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком (Ин. 10:10). Я есмъ путь и истина и жизнь (Ин. 14:6). Пребудьте во Мне, и Я в вас (Ин. 15:4). Се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:20). Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6:56). Ядущий Меня жить будет Мною (Ин. 6:57), — говорит Господь.
Как видите, речь здесь — о непосредственной жизни Бога в человеке и человека в Боге. А Петр говорит, что от Бога нам даровано соделаться причастниками Божеского естества (2 Пет. 1:4). Для того чтобы мы имели эту жизнь, это причастие Богу, для того чтобы богообщение не осталось для человека только лишь желательным, абстрактным, мечтательным, но стало реальным, непосредственным, — Господь и основал на земле Церковь, а в Церкви этой цели и служат прежде всего Св. Таинства. В Таинствах мы непосредственно, теснейшим, ближайшим образом соприкасаемся с Богом, становимся гражданами Царства Небесного, причастниками жизни вечной — сынами Божиими. Поэтому как в жизни христианина центр ее, начало, цель и смысл, альфа и омега — Христос, так и в Церкви самое главное — это Таинства. Они, собственно, и делают Церковь Церковью; через них Богом Отцом подается нам Дух Святой, который и соединяет каждого из нас со Христом Спасителем, и в Нем — друг ко другу, в Тело Христово. Это и есть собственно Церковь. Ясно поэтому, что Таинства занимают в жизни Церкви центральное место: всё, что есть в Церкви, проистекает из Таинств как из источника, а всякий внешний церковный чин служит совершению Таинств и достойному принятию их: и храмы, и Богослужения, и канонически–дисциплинарная практика, и всё прочее.
Вот катехизическое определение Таинства: «Таинство есть от Бога установленное церковное священнодействие, которое под видимым образом сообщает душе верующего невидимую благодать Святого Духа». Из этого определения мы видим:
1)
2) содержатся Таинства в Церкви и ею совершаются;
3) Таинство есть священнодействие, т. е. такое действие, которое совершается не каждым христианином лично, а полнотой Церкви, особо уполномоченными ею на то лицами — священством;
4) Таинства имеют видимый образ, т. е. определенный Церковью чин совершения, и
5) условием принятия благодати Св. Духа является вера, и Таинство преподается только верным, а не всем подряд.
Церковь содержит семь Таинств: Крещение, Миропомазание, Покаяние, Причащение, Брак, Священство, Елеосвящение. Почему именно семь, почему не больше? Ведь если формально брать приведенное выше определение, то видно, что в Церкви гораздо больше, чем семь, священнодействий, которые под видимым образом сообщают нам невидимую благодать Божию. Например: освящение воды, монашеский постриг… Любое вообще молитвенное действие Церкви обильно преподает душам верующих благодать Святого Духа.
Сама Церковь не проводит резкой границы между Таинствами и прочими освятительными чинами: в древней Церкви не было такой дифференциации. Здесь можно думать, что богословие руководствуется в этом вопросе двумя вещами: 1) важность священнодействия для спасения и жизни вечной. Очевидно, что если сравнивать Крещение с помазанием елеем на праздничной утрене, то ясно, что без первого спасение невозможно, без второго же вполне может состояться. 2) Таинства установлены непосредственно Самим Богом и восходят к Св. Писанию; освятительные же чины установлены Церковью и к Св. Писанию не восходят.
Так, например, Таинство Елеосвящения по значению своему менее важно, чем Крещение и Причащение, но оно установлено Самим Христом и уже в апостольские времена приняло свой чин, о чем ясно свидетельствует Св. Писание; поэтому оно содержится Церковью как Таинство. А, скажем, монашеский постриг, хотя и больше меняет человека, большее оказывает на него воздействие, не считается Таинством (хотя некоторые Св. Отцы считали его таковым). Чин монашества возник в Церкви не сразу; и хотя содержание монашеской жизни укоренено в Евангелии, но формы ее возникли в процессе исторического бытия Церкви и непосредственно ко Христу и Апостолам не восходят. Поэтому монашество существует в Церкви не как Таинство, а как чин жизни.
Еще различие: Таинство меняет природу человека, закладывает в него нечто новое, принципиально иное, кардинальным образом воздействует на человеческое естество; иные священнодействия влияют на человека более частным образом, с меньшей силой. Можно сравнить Таинства с решительной хирургической операцией, когда организм уже не справляется с болезнью и требуется вмешательство извне; а другие священнодействия — с мягким терапевтическим лекарственным лечением.
Это было формальное определение, что такое Таинства. Теперь нам нужно посмотреть, что они есть по отношению к нам, или, другими словами, как правильно относиться к Таинствам, как их правильно принимать, с каким расположением души, и к чему они нас обязывают. Опять возвратимся к тому, что наша религия называется — Новый Завет; о «Новом» мы уже сказали. Теперь обратим внимание на «Завет». «Завет» — слово славянское; его можно перевести как «договор». Мы заключили с Богом некий договор: Господь уготовал нам Царство Божие, а мы обязываемся, для получения его, соблюдать заповеди и, обще говоря, понуждать себя жить христианскою жизнью. Причем это не есть какая–то юридическая формальность, а органичный принцип духовной жизни — не только Бог дает нам что–то, но и мы должны направить к тому наше усилие. Любое явление духовной жизни, как пишет свт. Феофан Затворник, совершается взаимным действием Божией благодати и нашей свободной деятельности. Не бывает так, чтобы мы сидели сложа руки, а Бог бы одаривал нас «духовными подарками»; не бывает также, чтобы мы могли достичь чего–либо исключительно своими усилиями, без благодатной помощи Божией. Духовная жизнь дана Богом человеку как задание, как то, над чем он должен напряженно трудиться, свободно, сознательно, но и лично–ответственно, подтверждая тем свой завет с Богом; Господь же на каждое духовное усилие человека дает ему Свою благодать, и она, пришедши, навершает всякое действие человека, немощное и несовершенное само по себе, своею крепостью и незыблемостью, делает его совершенным. Это и есть синергия — сотворчество Бога и человека.