Бешеная стая
Шрифт:
– Не шевелись, урод! – предупредил я Оранжевого, завозившегося на асфальте.
Он не слышал меня. Перевернувшись на спину, он вскинул для выстрела левую руку. Я был уже в трех метрах от него и опередил его на мгновение. Из ствола диаметром восемнадцать с половиной миллиметров вылетела тридцатиграммовая разрывная пуля. «Бешеный пес» отбросил пистолет – так мне показалось, на самом деле это отлетела кисть его руки, сжимающая пистолет. Я сблизился с бандитом и наступил ему на изуродованную руку.
– Если
Первая пуля пробила ему легкое: Оранжевый плюнул мне под ноги кровью.
К этому времени ко мне присоединился Аннинский. Мы обменялись многозначительными взглядами. На пути сюда была по крайней мере одна полицейская машина, и нам надо было уходить. Виталик не стал мешать мне, только предупредил: «Время».
– Назови мне адрес Розового, – потребовал я и сменил ногу: прижал его рану коленом и склонился к нему.
– Пошел бы ты!.. – прошепелявил Оранжевый.
Я пожал плечами:
– Можешь послать меня еще раз и даже после того, как послушаешь меня. Ты, Оранжевый ублюдок, сдохнешь через пять минут. А Розовый будет жить. Он будет корчиться от смеха, представляя, как ты корчился от боли. Он доживет до глубокой старости и с каждым днем все меньше будет вспоминать о твоей глупости.
Я встал, и кровь с новой силой брызнула из раны «бешеного пса». Оранжевый попытался закрыть ее правой рукой, но сумел только пошевелить пальцами; его правая сторона тела горела огнем и была натурально парализована.
– Сука! – застонал он. – Паскуда!
– Уходим, Виталик. – Я ногой подтолкнул к бандиту его кисть с пистолетом. – Парень прямо разрывается на части. Блондин, с которым он грабил банки и магазины, сдал банду. Его кореш – Синий – подох, пустив себе пулю в рот. И этот сдохнет, как бешеная собака. Если, конечно, из него не сляпают Робокопа.
Оранжевый зарычал, и рык его действительно напомнил собачий. Он не мог терпеть адскую боль; страданий ему придавал насмехающийся над ним облик Розового.
– Убей меня, – прохрипел Оранжевый. И тише добавил: – Я скажу…
Он просил убить его, но не смерти он хотел, а избавиться от боли. И свинцовая пуля в моем ружье виделась ему обезболивающей пилюлей.
Я передернул затвор ружья, загоняя патрон в ствол, и навел его прямо в лицо «бешеного пса».
– Они сейчас на Новогиреевской, у Белого. – Он назвал адрес.
– Ты тоже там был?
– Да. Уехал проведать Синего.
– Особенности квартиры – дверь металлическая?
– Да.
– Ты предварительно звонишь по телефону?
– Да, да!
Я видел его глаза, разрывающиеся от боли, и они торопили меня: скорее, скорее! И я невольно замедлил темп.
– Называешь какое-то кодовое слово?
– Просто говорю, что это я.
– Произнеси.
– Это я.
– Под каким именем
– Тройка. Просто тройка.
Ему стало намного легче после того, как он снял камень с души; не скажу, что мне стало чуточку тяжелее убивать его. Этот человек грабил и убивал, и место ему было, как сказал генерал, на скотомогильнике.
– Вспомни, падла, как ты держал Катю Смолину, а Розовый выкалывал ей глаза. Око за око, тварь!
Оранжевый проследил глазами за стволом, который уперся ему сначала в грудь, в ее левую половину. Но только сначала: я нажал на спусковой крючок, уперев ствол ружья ему в пах. Выстрел, и вслед за ним – душераздирающий вопль «бешеного пса».
– Ему повезет, если он проживет не пять, а три минуты, – сказал я Аннинскому, поближе подпихнув ногой к «бешеному» его руку с пистолетом. – Пусть попробует разжать свои мертвые пальцы живыми и застрелиться.
– А это умно придумано, – похвалил меня Аннинский и тут же поторопил. – Уходим.
И сделал то, чего я от него никак не ожидал: снял с головы дергавшегося в предсмертных судорогах бандита его шлем.
Мы едва успели сесть в его машину – мимо нас на огромной скорости по дороге пронеслись несколько полицейских машин. С улицы Сталеваров мы выехали на Зеленый проспект, там нас остановил дорожный патруль. Виталик опустил стекло и показал подоспевшему постовому удостоверение сотрудника полиции. Тот взял его в руки, посветил себе фонариком и вернул:
– Можете ехать.
Зеленый проспект как раз выводил нас на Новогиреевскую, где, по словам Оранжевого, собрались остальные члены банды. Нам требовалась передышка, но мы не могли позволить себе ни секунды отдыха. Один телефонный звонок кого-то из «Бешеных псов» Оранжевому ставил крест на нашей вылазке. Одно дело – позвонить и сказать стандартную, приевшуюся фразу «это я», голос в которой по сути не идентифицируется и она проскакивает автоматом, другое дело – отвечать, где ты, что с тобой, и отвечать обстоятельно, а значит, выдать себя. Если не ответить на звонок или отключить телефон, это также послужит «Бешеным псам» тревожным сигналом. Потому что Оранжевый поехал навестить засветившегося товарища. И они, услышав, что «абонент находится вне зоны сети», сыграют «атас».
Мы проехали мимо одного из восьми выходов станции метро «Новогиреево», и я вдруг всполошился: «Новогиреево» – конечная станция Калининской линии, дальше настоящий Говнодрюпинск. Но там жил Синий. А еще дальше – за Московской кольцевой, в районе Реутова, был дом Приказчиковых. И если поставить ножку циркуля на станции «Новогиреево», то расстояние до генеральского дома и дома Белого окажется одинаковое.
– Они все из одного района, – сказал я Аннинскому.
– Что? – спросил он, на миг отвлекаясь от дороги.