Бешеный куш

Ромов Анатолий Сергеевич

Но Седов знал себя и встал на второй день. Решил он встать и сегодня — дождавшись, когда Ирина Степановна уйдет к внуку. Как он понял, ее внук, ученик третьего класса, жил здесь, но сейчас мальчик, чтобы освободить для него комнату, перебрался к родителям.

Откинув одеяло, встал. Подумал: чепуха, он чувствует себя прекрасно.

Вышел на середину комнаты, начал делать зарядку.

Разминка прошла хорошо, но, приступив к приседаниям, он понял, что переоценил себя. После тридцати приседаний ноги

стали дрожать, в правом боку опять появилась резкая боль. Такая сильная, что он чуть не закричал.

С трудом добрался до кровати и лег, стараясь не отклоняться вправо. Отдышавшись, подумал: все же прогресс есть. Вчера он смог сделать только двадцать пять приседаний. Сегодня — уже тридцать.

В прихожей раздался звук ключа, поворачиваемого в замке. Открылась и захлопнулась дверь.

Это ему не понравилось. Ирина Степановна сказала, что придет только к двум, чтобы его покормить. Вот будет номер, если его выследили. У него ведь нет при себе никакого оружия, даже ножа.

Приподнялся, сказал негромко:

— Ирина Степановна?

Дверь открылась, в комнату заглянули Гущин и Хрулев. Улыбнувшись, Хрулев сел на край кровати:

— Привет, суслик. Не можешь без тети Иры?

— Я не думал, что это вы… Я же пустой.

— Не волнуйся. Никто тебя не найдет.

— Да я не волнуюсь. Здравствуйте, Виктор Александрович.

— Здравствуй. — Придвинув к кровати стул, Гущин сел. — Как самочувствие?

— Отличное. Лучше не бывает.

— Вижу, что не бывает. Особенно хороша синева на лице.

— Виктор Александрович, что такое синева на лице? Пустяк. Я же не примадонна.

— Возможно. Мы нашли тебе новую квартиру. Можешь хоть сейчас переезжать.

— Где?

— На Остоженке.

Гущин посмотрел на Хрулева. Тот встал:

— Пойду пороюсь в холодильнике. Голубцы тетя Ира делает — закачаешься. Если что — я в соседней комнате.

Когда Хрулев ушел, Гущин сказал:

— Ну, ты вообще задал нам жару.

— Так получилось, Виктор Александрович.

— Догадываюсь, что так получилось. — Начальник отдела тронул его за руку. — Времени у нас мало. Я бы не хотел, чтобы хозяйка меня увидела. Расскажи про Нью-Йорк. А я расскажу про Баковку.

Выслушав рассказ, некоторое время сидел в раздумье. Кивнул:

— Хорошо, что Стюарт познакомил тебя со своим адвокатом. Думаю, этот адвокат сможет обслужить и тебя — если ты к нему обратишься.

— Думаю, что сможет.

— А его помощь тебе понадобится в связи со счетом, открытым на твою настоящую фамилию. Как я понял, ты со Стюартом в таких отношениях, что можешь позвонить ему — чтобы попросить о какой-то мелкой услуге?

— Конечно. Если потребуется. Он сам сказал, я могу звонить ему, если мне что-то понадобится.

— Ладно. Теперь о Баковке. Насчет талышей —

это моя вина. Я слишком поздно все просчитал. Не учел, что они могут сойтись с погранцами. Конечно, после того как ты разнес талышей на стоянке, они тобой заинтересовались. История с паспортом и деза, пущенная Шлепой, подтвердили их убеждение, что ты не Федоров, а Будников. Твой вылет в Штаты закрепил версию. Они дали погранцам, сколько надо. Об остальном ты знаешь.

— Мое похищение — их собственная инициатива?

— Да. Похищен талышами ты был по их собственной инициативе. Ни измайловская группировка, ни тем более солнцевские никакого отношения к этому покушению не имеют.

— Как я понял, меня вызволяли «нулевики»?

— Да. Вообще-то я вызвал их от отчаяния. Но операция прошла удачно.

— Я это почувствовал.

— Ребята сработали хорошо. В прокуратуре и милиции твердо убеждены, что это криминальная разборка. Женя был сегодня в Шереметьеве, так тамошняя братва, насколько он понял, уже докопалась, что талыши похитили именно тебя. В связи с этим может возникнуть версия, что всех троих убрал ты. Братва будет интересоваться, так ли это. Сообрази, что отвечать.

— Сообразить-то я соображу. Но думаю, версия не пройдет.

— Почему?

— Убрал — стреляя в них из разных стволов?

— О том, что их убили из разных стволов, могут знать только милиция и прокуратура. Которые, поверь, долго еще будут тщательно скрывать добытые ими результаты. Да и почему бы тебе, профессионалу, чтобы запутать следствие, не убить их из разных стволов? Такое ведь возможно? Братва работает сейчас почище спецназа. Скажи — возможно такое в принципе?

— Ну… в общем, да. А как насчет того, если спросят, куда делся Зорик?

— Говори, что не знаешь. Ушел куда-то, и все. Для всех Зорик — в бегах. С концами. Главное, ни солнцевские, ни измайловские разбираться с тобой не будут. Так что ты можешь смело выходить из тени. Опасаться ты можешь лишь мести со стороны родственников убитых талышей — если они у них есть. Но, во-первых, это долгая песня. Во-вторых, думаю, ты как владелец частного охранного агентства сможешь принять необходимые меры — чтобы себя обезопасить.

— Когда, вы считаете, я должен открыть это агентство?

— Немедленно. Потому что… — Гущин покачал головой. — Это еще не попало в газеты, но вот-вот попадет. Расстроилась сделка о продаже оружия Индии.

— Вы имеете в виду ту самую, на два миллиарда долларов?

— Ту самую.

— Но там ведь, как я понял, все уже было решено?

— Сделка сорвалась в последнюю минуту, когда все документы были приготовлены на подпись. Кто-то хорошо сработал.

— Кто?

— Пока понятия не имею. Прокол четвертого отдела, а расхлебывать должны мы.