Бешеный куш
Шрифт:
— Ты что? — спросил Луи.
— Ничего. Слушай, Луи, может, это не тот Федоров?
— Нет тот. Я узнавал. Миллион баксов под обычный процент у меня просят не каждый день.
— Зачем ему эта ссуда?
— В заявке написано — он хочет открыть в Москве частное охранное агентство.
— Частное охранное агентство… Ну да. Что ему еще открывать.
— Мне лично сейчас официальная охранная фирма может очень даже пригодиться.
— Ты решил дать ему ссуду?
— Да. Я склоняюсь к тому, чтобы дать ему этот «лимон». Как я понимаю, он тебе не понравился?
— Почему,
— В смысле?
— В смысле вроде раньше он был киллером, а потом на нем что-то повисло. Он сменил ксивы и вроде даже сделал пластическую операцию.
— Не знаю. Рудик звонил в паспортный стол, там сказали — его документы чисты.
— Они чисты только в паспортном столе.
— Чал, тебя это волнует?
— Меня — нет.
— Мои документы, между прочим, тоже чисты только в паспортном столе.
— Но о человеке надо что-то знать.
— Кое-что я про него знаю. В Штатах он известен. Его интересы в Нью-Йорке защищает солидная адвокатская контора «Ларри Голдсмит и K°». Чисхолм, мой агент в Нью-Йорке, связался с Голдсмитом. Тот подтвердил, что да, если нужно, он даст гарантии под ссуду Федорову Алексею Ивановичу. Да и здесь, в Москве, у него серьезный адвокат.
— Кто?
— Прохоров. Он мне уже звонил.
— И что?
— Особенного ничего, это был первый разговор. Но Прохоров подтвердил, что он адвокат Федорова и в дальнейшем будет защищать интересы агентства — если оно откроется.
Подумав, Чал сказал:
— А что, может, ты прав. Насчет того, что нам нужно официальное охранное агентство.
Глава 25
К Бутырскому рынку Седов подъехал в десять утра. Дежуривший на стоянке Гвоздь сказал ему, что Заня у себя.
Когда Седов вошел, Заня сидел за столом и, как всегда, разговаривал по сотовому телефону. Увидев Седова, сказал в трубку: «Все, чао». Кивнул:
— Ба, ба, ба… Тыщу лет, тыщу зим. Где пропадал?
— Были дела. Моя ксива еще у тебя?
— У меня. Что стоишь, садись.
Достал из ящика паспорт. Посмотрел на Седова:
— Бабки?
— Здесь. — Седов положил на стол пачку в банковской оклейке. — Сорок косых. Считай. — Подождав, пока Заня пересчитает деньги, сказал: — Я задержался, извини.
— Ничего.
— Без счетчика?
— Если б я включал счетчик, я б заранее тебя предупредил. — Заня смахнул пачку в ящик. — Все в порядке.
— Я могу забирать ксиву?
— Можешь. — Усмехнувшись, спросил: — Слышал, у тебя были трудности?
— Были. У кого их не бывает?
— Это ты верно заметил.
— Ладно, Заня. Я отваливаю.
Заня изучил его взглядом:
— Я правильно понял, ты у меня не остаешься?
— Заня, извини — нет.
— Нашел другую работу?
— Почти.
— Почти в каком смысле?
— Открываю свое дело.
Заня поднял брови:
— Даже так? И что за дело?
— Охранное агентство. Так что присылай кандидатов — если у тебя будет перебор.
— А что, пришлю. Может, и сам к тебе наймусь — если возьмешь.
— Возьму, почему нет. — Седов встал. —
— Куда мы денемся. Ладно, Федя, пока.
Выйдя, Седов прошел на стоянку. Кивнул Гвоздю:
— Я сваливаю с концами.
— Я так и понял. — Гвоздь пожал ему руку. — Удачи.
— Спасибо.
Вывел «Москвич» к Новослободской, свернул на Садовое кольцо. Ему предстояло встретиться с Прохоровым, и он спешил.
Адвокатская контора Прохорова находилась у Зацепы, на первом этаже старого московского дома. Седов у Прохорова уже был. Впечатление от этой первой встречи было не очень хорошим — ему показалось, адвокат принял его холодно. Но звонок жены Гущина, видно, все же подействовал, и Прохоров, задав несколько общих вопросов, в конце концов согласился помочь, назначив второй визит.
Машину Седов остановил возле уже знакомой ему обшарпанной двери, на которой поблескивала черным стеклом вывеска с одним лишь словом «Адвокат». У двери, как и в прошлый раз, стояла черная «Волга», принадлежащая, как он понял, Прохорову. Машина была не первой молодости, с выпрямленным задним бампером и заплаткой на правом борту.
По часам — он опоздал на одну минуту. Нажал кнопку домофона. После некоторой паузы женский голос, в котором он узнал голос секретарши, отозвался: «Да?» После его слов: «Это Федоров, мне назначено» — замок заурчал, дверь открылась, и он вошел.
Возможно, раньше это помещение, состоящее из короткого коридора и двух смежных комнат, было или домоуправлением, или квартирой дворника. В одной из комнат, маленькой, сидела секретарша, дама неопределенного возраста. При его появлении она сдержанно кивнула. Вторую комнату, побольше, занимал сам адвокат. Седов не успел спросить, может ли пройти, как дверь, соединяющая большую комнату с маленькой, открылась. В проеме появился Прохоров.
Это был высокий и полный человек, причем его полнота не казалась, как это часто бывает, свидетельством ожирения или неумеренного питания. Наоборот, она будто подтверждала силу ее обладателя. В полной гармонии с телом находилось и круглое добродушное лицо Прохорова — с маленьким носом, небольшими пшеничными усиками и близорукими голубыми глазами. Когда он хотел, оно так и светилось оптимизмом. С друзьями, это было видно, он не лукавил и вел себя открыто и прямо, но наверняка, когда в качестве юриста ему приходилось иметь дело с представителями не лучшей части человечества, уголовниками и убийцами, за защиту которых он брался, он этой своей простецкой внешностью умело пользовался.
Сейчас на лице Прохорова не было и тени настороженности, с какой он встретил Седова в первый раз. К его удивлению, сказав густым басом: «Алексей Иванович… Рад вас видеть… Прошу…», адвокат радушно улыбнулся и посторонился, пропуская его в кабинет.
Они сели, Прохоров надел очки — но тут же снял их. Начал, близоруко щурясь, протирать носовым платком дужку и стекла. Снова осторожно надел, затем, будто почувствовав, что с очками что-то не то, снова снял, чтобы протереть, после чего водрузил их на нос уже окончательно. Эту привычку Прохорова снимать и протирать очки Седов уже заметил раньше.