Бешеный куш
Шрифт:
— Ради Бога. Как прикажете, Луи.
— Очень рад, что вы согласились на наше с Алексеем предложение.
— Ну… — Прохоров тронул дужку очков суставом большого пальца. — Я, со своей стороны, рад, что моя помощь может пригодиться.
— Она очень пригодится. Не против, если я закурю?
— Нисколько.
Закурив, Феро сказал:
— Вы ведь знаете о моих условиях? В случае согласия стать заместителем Алексея вы будете получать от меня зарплату, в два раза превышающую ваш среднегодовой заработок.
— Знаю.
— Как я понимаю, вы знакомы с моими личными адвокатами, Богдановым и Лурие?
— Да.
— Позвоните им. И скажите, что я лично
— Да, в агентство.
— Составьте там этот договор в пяти экземплярах и один экземпляр по факсу пошлите Богданову и Лурие. Если у них не будет возражений, мы с вами этот договор сегодня же и подпишем.
— Очень хорошо.
Луи посмотрел на Седова:
— Знаете, Алексей, мне очень нравится ваш заместитель.
— Мне самому он нравится.
— Смотрите, не захвалите, — сказал Прохоров.
— А если и захвалим, что? — Луи затянулся. — Знаете, Леонид, еще совсем недавно я жил в Москве относительно беззаботно. Ездил без всяких телохранителей, никого не боялся, да и вообще считал, что бояться должны только меня. Но после того как на меня было совершено покушение, я понял: меня обкладывают. Обкладывают серьезно, по всем правилам искусства, как это свойственно профессионалам. Что прикажете в таком случае делать?
— Трудно сказать… Но делать что-то надо. Надо защищаться.
— Правильно, надо защищаться. — Луи стряхнул пепел. — Прятаться и убегать не в моем характере, да и если бы я прятался и убегал, меня бы это не спасло. Я решил принять свои меры. Именно поэтому я и поддержал Алексея, когда он решил открыть охранное агентство. И понял, что поступил правильно, потому что Алексей ухитрился за короткое время несколько раз спасти мою жизнь. Но теперь кое-что переменилось. Раньше я был секретарем и помощником миллиардера Анри Балбоча, теперь я сам стал миллиардером по имени Луи Феро. В Москве я как бы сидел при Балбоче, теперь мне, хочу я этого или нет, придется разъезжать по всему миру. И в этих поездках мне нужен партнер. Именно партнер, а не телохранитель, потому что телохранитель только охраняет, партнер же может посоветовать, стоит ли нанимать того или иного телохранителя. Есть ведь разница?
— Конечно.
— Алексей согласился стать таким партнером, за что я ему благодарен. Но ни он, ни я не хотим, чтобы агентство «Московское секьюрити» закрылось. Это агентство, будем откровенны, с самого начала работало только на меня. И будет работать только на меня, потому что я очень хороший клиент. Как вы считаете, Леонид, это справедливо?
— Вполне справедливо. «Московское секьюрити» — частное агентство и, как всякое частное агентство, должно заботиться прежде всего о собственных интересах.
— Рад, что наши взгляды совпадают. Хорошо, друзья, я больше вас не держу. Рад, что мы нашли общий язык. — Луи проводил их до двери кабинета. — Желаю удачи.
Глава 44
Проснувшись, Синтия протянула руку, чтобы взять с тумбочки часы, но нащупала лишь подушку. Протянула руку дальше… Еще дальше… Где же тумбочка?.. Где же… Где же… Проклятье… Почему она никак не может найти тумбочку…
Открывать глаза не хотелось. Наконец, каким-то немыслимым усилием нащупав часы, посмотрела на циферблат — и ахнула: десять утра… Для нее, с ее железным распорядком, когда подъем после шести она считала одним из самых тяжелейших преступлений, это что-то немыслимое.
Повернувшись, попыталась сесть на кровати. Тут
Лишь сейчас вспомнив, где она находится, рассмеялась. Да, сегодня она проснулась в десять, ну и что? Один раз можно. Сейчас она не где-нибудь, а в Атлантик-Сити, в апартаментах «люкс» одного из лучших отелей города, «Клариджа», оплаченных фирмой «Атлантик энтертеймент» на год вперед. Да, конечно, Атлантик-Сити не самый лучший курорт мира, не Малибу, не Санта-Барбара и даже не Аспен. Но все же здесь мило. Дареному коню в зубы не смотрят. К тому же она прикатила сюда на собственном «Мерседесе-500» и вчера ужинала до часу ночи в какой-то потрясающей компании, где два голливудских продюсера напропалую за ней ухаживали. Потом продюсеры уговорили ее пойти в казино, где умоляли разрешить делать за нее все ставки. Но она гордо отказалась и, впервые играя на собственные деньги, выиграла около трехсот долларов. А когда в четыре утра поднялась в номер, увидела под ногами подсунутый под дверь журнал «Вог» с ее фотографией на обложке. Фотография была классной, одной из лучших, какие когда-либо делал Митч.
Кажется, с этим номером «Вога» в руках она и заснула. Надо поискать, он должен быть где-то здесь, на кровати.
Поползав по огромной кровати, она наконец нащупала под одной из подушек глянцевую обложку журнала. Да, это он. И это ее фото на обложке, где она, причудливо изогнувшись, стоит в платье от «Ральф Лорен».
Только вот почему она с этим журналом лежит в кровати?.. У нее ведь есть лоджия, и какая лоджия… На ней вполне можно играть в теннис… Сейчас она выйдет, развалится с журналом в руках в шезлонге — и будет изучать нюансы собственной фигуры на обложке…
Соскользнула на пол, вышла из номера как была, босиком, в пижаме. Подставив лицо мягкому октябрьскому солнцу, подошла к краю лоджии, к самым перилам. Посмотрела на океан.
С пятнадцатого этажа за бордвоком [12] перед ней распахивалась до самого горизонта серо-зелено-голубая бесконечность. Это была стихия, но ничего злого в этой стихии сейчас не было. Это была стихия мягкая, добрая, испещренная белыми точками летающих над самыми волнами чаек, цветными лоскутками яхт, то возникающими, то исчезающими за гребнями пены. Стихия, наполняющая ее счастьем.
12
Бордвок — набережная особой конструкции, проложенная вдоль береговой линии и пляжей на некотором возвышении и предназначенная исключительно для пеших прогулок.
Подумала: и это счастье будет принадлежать ей целый год. А может быть, и не целый год, а всю жизнь… Или, на худой конец, лучшую часть жизни.
Услышав звонок в дверь, с досадой обернулась. Она никого не приглашала и не ждала, ей сейчас совсем не хотелось кого-то видеть.
Подойдя к двери, спросила:
— Кто это?
— Здравствуйте, мадам, я педикюрша, — голос был с сильным азиатским акцентом. — У меня записано, что в десять тридцать я должна быть в вашем номере.
Вспомнила: она действительно заказывала на сегодняшнее утро педикюршу. На всякий случай включила крохотный телемонитор, вмонтированный в стену рядом с дверью, — экран добросовестно отразил лицо пожилой филиппинки, стоящей у двери номера с чемоданчиком и раскладным креслом.