Бесконечная любовь
Шрифт:
— Это тоже твоя? — Спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности и глядя на Ивана. — Или ты ее украл?
Он замолкает, делая медленный глубокий вдох.
— Что бы ты сейчас обо мне ни думала, Шарлотта, — медленно говорит он с тем же оттенком сожаления и горечи в голосе, — уверяю, ты не знаешь и половины.
А затем он заводит машину, и мы отъезжаем от отеля.
5
ШАРЛОТТА
—
Иван долго молчит.
— Если я не отвечу, следующий вопрос будет: мы уже приехали? — Наконец спрашивает он, с тем же оттенком горечи в голосе, и я бросаю на него сердитый взгляд.
— Я не ребенок.
— Ты ведешь себя, как ребенок. — Его руки сжимают руль, все его прежние желания и юмор исчезли. Теперь он ведет себя отчужденным, холодным, и я задаюсь вопросом, смогу ли я вообще до него достучаться, если захочу. Мне интересно, кто обычно видит эту его сторону, и у меня такое чувство, что я не хочу знать.
То, что он сказал, было правдой… — я не знаю и половины. Сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю.
Легкий проблеск разочарования, грусти, который я чувствую при этой мысли, пугает меня. Я не должна так себя чувствовать. Я не должна хотеть знать о нем больше. Все, что я уже знаю, должно быть достаточно: он преступник, мужчина, готовый похитить женщину под предлогом ее спасения, мужчина, который трахнет женщину, даже если он знает, что это неправильно.
Я тоже знала, что это неправильно, упрекаю я себя, глядя через лобовое стекло на быстро проносящиеся пустые поля и шоссе впереди нас. Я не могу притворяться, что только он во всем виноват.
— Ладно, я готова слушать. — Я сцепляю руки на коленях. — Неопределенность убивает меня, Иван.
Кажется, его имя доходит до него. Он тяжело вздыхает, бросая на меня взгляд, прежде чем снова обратить внимание на дорогу.
— Я же говорил тебе, что работаю информатором на ФБР. Помогаю им поймать моего отца. Я собираюсь попросить их помочь тебе в безопасности. Я уже делал это раньше, на самом деле…. Они уже помогли другой женщине, на которую нацелился мой отец, — дочери его соперника. Женщине, с которой ты меня видела на гала-ужине, — добавляет он, и я моргаю, пораженная.
— Твой отец хотел…
— Похитить и продать ее? Да. Он и ее отец — давние соперники, товарищи-паханы, которые годами пытались сокрушить друг друга. Мой отец решил, что лучше всего отомстить, наказав его дочь за грехи ее отца.
Я даже не могу говорить какое-то время, пока обдумываю это.
— Это… это ужасно, — наконец выдавливаю я, и Иван кивает.
— Это так. И это далеко не худшее из того, что сделал мой отец.
— А ты? — Задаю я вопрос, прежде чем успеваю одуматься, и вижу, как руки Ивана снова сжимают руль, так сильно, что костяшки пальцев слегка белеют.
— Они помогли ей, — наконец говорит он, игнорируя мой вопрос. Это само по себе кажется ответом, и я снова чувствую,
То, как он это говорит, звучит так, будто он пытается убедить себя, и это холодное, дрожащее чувство усиливается. Я обхватываю себя руками, боясь задать следующий вопрос, но я хочу знать. Мне нужно знать.
— Что это значит?
Иван снова тяжело вздыхает. Сначала он не отвечает, и я крепче сжимаю руки на талии, и в глубине моего живота начинает нарастать чувство страха.
— Иван.
— Они поговорят с тобой, как только мы приедем.
— Знаешь что, — настаиваю я, закусывая губу. — Ты хотел, чтобы я слушала. Ладно, я слушаю. Просто скажи мне правду. Что значит «помогут мне»?
Что-то подсказывает мне, что это не просто отвезти меня домой. Колебания Ивана и выражение его лица достаточно, чтобы я поняла это.
— Они поместили Сабрину под защиту свидетелей, — наконец говорит он. — Или, по крайней мере, мне так сказали, что они так сделают. Я думаю, они, скорее всего, сделают то же самое для тебя.
На мгновение я чувствую, что из меня выбили воздух.
— Я не… свидетель чего-либо, — выдавливаю я, этот протест кажется мне лучшим шансом объяснить, почему это решение не может сработать.
— Я не знаю, как еще это назвать. — Теперь в голосе Ивана слышится оттенок раздражения, его руки все еще крепко сжимают руль. — Они держат людей в безопасности от преступников, которые на них нацелены. По сути. Думаю, это одно и то же.
— Преступников, как ты?
Его губы сжимаются в тонкую линию, и я понимаю, что причинила ему боль. Но он не отрицает этого. Мне почти стыдно за то, что я это сказала, но я не могу. Не совсем, потому что если то, что он говорит, правда…
— Нет. — Я качаю головой. — Нет, этого не может быть. Это значит, что вся моя жизнь будет стерта, Иван. Новое имя, новое место для жизни… Я не могу этого сделать. Я потеряю все. Не только работу и квартиру, но и друзей. Джаз, Сару, Зои, они никогда не узнают, что со мной случилось. Я…
— Я знаю, что это значит, Шарлотта. — Голос Ивана никогда не звучал тяжелее. — Вот почему я не хотел тебе рассказывать. Будет легче услышать все это от них…
— Ты правда в это веришь? — Мой голос становится громче, и злее в маленьком салоне машины, и я вижу, как Иван вздрагивает, но ничего не отвечает. — Ты правда думаешь, что услышать это в любое время было бы легче?
Он по-прежнему ничего не говорит, и каким-то образом это заставляет меня злиться еще больше.
— Вчера вечером все было хорошо! — Кричу я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Я ходила на ужин, и тусовалась с Джаз, и я с нетерпением ждала еще одного свидания с тобой, и ты был просто нормальным парнем, и…
Руки Ивана крутятся взад-вперед на руле.
— Я никогда не был нормальным парнем, Шарлотта, — тихо говорит он. — Я просто тогда, еще не рассказал тебе.
Я откидываюсь на спинку сиденья, слезы горячо жгут уголки моих глаз.