Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

К дому на Пулихова он подъезжал уже в сумерках. Нашел удач­ное место для парковки, поднялся на лифте на нужный этаж, от­крыл дверь своими ключами. Первым на его приход отреагировал Кельвин, звонко тявкнул, вылетел в прихожую и, радостно виляя обрубком хвостика, завертелся под ногами. Следом из гостиной вышла Нина Георгиевна.

–  А мы уже заждались, - пряча в карман очки, улыбнулась она.

–  Голодный? Мой руки и быстро ужинать. Я разогрею: как раз ре­клама пошла.

–  Очередной сериал?
–

уточнил сын через приоткрытую дверь в ванную.
– Кельвин тоже смотрит?

–  Понимаю твой сарказм, - добродушно отреагировала мать.

Только чем еще заняться пенсионерке? Читать много глаза не позволяют, а здесь что не посмотрел, то услышал. К тому же у нас появились очень даже приличные сериалы - и драматургия, и ак­терский состав на уровне... Все разогрето, садись ужинать, а я пока пойду досмотрю, минут пятнадцать осталось, - сообщила она сыну и достала очки.
– Ах да, вот еще что, - Нина Георгиевна вы шла из кухни и вернулась с большим конвертом.
– ...Утром достала из почтового ящика. Целый день голову ломаю: почему прислали на мое имя? Какая-то копия какой-то медицинской карты роженицы, фамилия незнакомая. Я и так, и этак вертела, пыталась хоть что-то вспомнить. Не знаю я такой женщины. Только одна Валерия и пришла на ум. Ну, ты сам понимаешь. Или это как-то связано со вчерашним странным звонком? Но, скорее всего, не в тот ящик бросили. И обратного адреса нет. Ты бы посмотрел, подсказал, как поступить. Приятного аппетита, сынок!

–  Спасибо!

Вадим присел на табуретку, повертел конверт, вытащил из него бумаги и сразу все понял: копия истории родов, которую он за день уже успел изучить.

Аппетит сразу пропал.

«Кто мог подбросить их в почтовый ящик? Оригинал у меня, Балай в больнице... Впрочем, ничто не мешало ей сделать это на­кануне вечером. В конце концов, оставит она в покое нашу семью или нет?
– нахмурился он, отложил конверт, отрезал кусочек от­бивной и механически, не ощущая ни вкуса, ни запаха, стал жевать.
– Не сама, так через Киру и Артема своими щупальцами норовит дотянуться... Как от них всех отделаться?» - с досадой отодвинул он тарелку и задумчиво уставился в окно.

–  Это что за демонстрация?
– возмутилась Нина Георгиевна, за­стыв в дверях.
– Неужели невкусно? По Галиному рецепту индейку готовила.

–  Вкусно, мама. Очень вкусно, - Вадим подтянул к себе тарелку.

Тут же прибежал Кельвин, присел у ног хозяйки, облизнулся,

тявкнул: не хочешь - отдай мне! Улыбнувшись, Вадим потрепал пса по загривку.

–  Закончился фильм?
– уточнил он и после утвердительного кивка вытащил из-под стола еще одну табуретку.
– Присядь, мама. Надо поговорить.

Нина Георгиевна присела, сложила руки на коленях и замерла в ожидании. Тревожном. Пугали перемены, произошедшие с сыном за те минуты, пока досматривала сериал. Чем-то явно расстроен. А ведь, когда пришел, улыбался, шутил. Таких резких перепадов в его настроении она давно не наблюдала, пожалуй, со времени расставания с Катей...

Учащенно забилось сердце: сейчас она узнает то, что снова на­рушит спокойную жизнь.

–

 Отказались дом продавать?
– не выдержав паузы, спросила она первое, что пришло в голову.
– Ну ничего, свой начнем стро­ить...

–  Нет. Не отказались, - словно очнулся сын.
– С домом все в по­рядке, на днях оформляем сделку. Завтра постараюсь тебя туда свозить. Извини, сегодня не получилось... Мама, ты упоминала о странном звонке. Кто звонил?

Звонила одна женщина!
– Нина Георгиевна словно обрадова­лась такому вопросу.
– Назначила встречу... Я как раз ждала ее во дворе, когда Темочку с его девушкой встретила. Но женщина так и не появилась.

–  Мама, я ведь просил тебя обо всех непонятных звонках и лю­дях сообщать мне сразу!
– с укором напомнил сын.
– Ну почему ты этого не сделала?

–  Так она просила ничего тебе не сообщать. Уговорила, - Нина Георгиевна виновато пожала плечами.
– Ну мало ли что? Вроде женщина как женщина. Но я собиралась тебе вчера рассказать, честное слово!

–  Понятно, - Вадим тяжело вздохнул.
– Ничего не меняется, и твоя доверчивость не знает границ... Как она представилась?

–  Сказала, что коллега отца. Иначе я с ней не разговаривала бы,

–  попыталась оправдаться мать.
– Людмила Семеновна...
– напряг­ла она память.

–  Балай?
– подсказал сын.

–  Да. Так ты с ней все-таки знаком?
– подняла она брови.

–  Век бы ее не знать, - в сердцах отреагировал Вадим.
– Ни отцу, ни мне... А что значит «все-таки»?

– Ну...

–  Мам, не тяни. Говори как есть, - потребовал сын.

–  Она сказала, что ты долго встречался с ее дочерью и даже со­бирался жениться. Но потом бросил. Ради Кати. Девушка пережи­вает...

Вадим криво усмехнулся.

–  Сказала, что у меня уже могли быть внуки. Я ей, конечно, не поверила! Ты никогда не оставил бы беременную женщину одну, без помощи! И ребенка не бросил бы... В общем, она предложила встретиться, но не пришла. Если честно, я ничего не понимаю, сынок, - вдруг растерянно пробормотала мать, приложив руку к груди.

–  Спасибо, что хоть во мне не сомневаешься... Ты лекарства при­няла?
– насторожился Вадим.

–  Все, что надо, приняла, - отмахнулась она.
– Так что это за жен­щина?

–  Это не женщина - это враг нашей семьи, монстр, исчадие ада...

Вадим сделал паузу.
– Не смотри на меня так. Когда ты все о ней узнаешь, поймешь меня. Вчера вечером мне передали кассету, и там четко слышно, кто уговорил Катю написать статью против отца. Это была Балай. Не сомневаюсь, она же и газету ему подкину­ла... И ктебе не с добром явилась, будь уверена. Теперь о ее дочери, на которой я якобы обещал жениться. Это Кира, девушка Артема.

Не знаю, почему их версии разошлись и за кого она в итоге собира­лась или собралась замуж. Но ты сама все видела. Теперь понима­ешь, почему она вчера сбежала? Испугалась моего прихода.