Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

–  Да? Это же здорово!!!
– возликовал он.
– И сколько мани хотят немцы?

Для простого смертного неподъемно много, - повторила Катя и после небольшой паузы озвучила цифру.
– И это только на пер­вом этапе. Дальше будет еще операция. Веня, я не знаю, где мне их взять, - в полном отчаянии почти прошептала она.
– Надо рас­печатать ответ, а принтера дома нет. Сегодня в кардиоцентр еду, покажу. Может, что-то подскажут. Деньги срочно нужны.

–  Ты на наш Минздрав надеешься? У них и на тех, кто здоровым родился, денег нет, а здесь...
– Веня надолго умолк.
– ...Погоди, у тебя же вроде банкир

среди знакомых есть. Подружкин муж, Ко­лесников. К нему обратись.

–  Уже обратилась. Не хочет он ни видеть меня, ни слышать. Ему Виталик столько обо мне наплел! Обобрала его, понимаешь, бед­ного, как липку, после развода. Теперь Колесников даже Ленке за­претил со мной общаться.

–  А если квартиру по-срочному продать?

–  Она еще не переоформлена. По брачному договору не раньше сентября.

–  А если Виталику предложить ее выкупить или еще как? Вдруг согласится?
– продолжал поиски вариантов Потюня.

–  Не согласится. К тому же его нет в городе, вчера укатил путе­шествовать.

–  А ты откуда знаешь?
– удивился он.
– С Алиской? Вот козел!.. Катя, я помог бы, но у меня правда денег ноль. Ты же знаешь...

–  Знаю, Вень. Я с Жоржсанд хочу посоветоваться. Она уже вер­нулась из Москвы?

Потюня громко засопел в трубку, как бы решая, говорить или нет.

–  Ладно, все равно узнаешь... Новость у нас: Жоржсанд контракт не продлили.

–  Как?
– Катя оторвала голову от спинки дивана.
– Как это не продлили?

–  А вот так. Она еще в Москве была, как нам объявили. Помнишь, зимой поговаривали, что кому-то она сильно не угодила. Короче, кругом лажа... Хорошо тебе - в декрет собралась. А вот мне, чув­ствую, придется новую работенку искать.

–  А кого на ее место?.. И почему работенку искать?

Ну как почему? Кто еще станет терпеть такого, как я? Вечно опаздываю, вечно в своих делах - дети, жены... Жоржсанд - по­следняя из могикан: и поймет, и в положение войдет, еще и пре­мию подкинет. Старомодный такой «совок» - профсоюз и касса взаимопомощи в одном флаконе. Такие теперь на фиг не нужны. К тому же с характером, под козырек не берет, в общем строю выша­гивать не желает. Ну, ты в курсе... Ходят слухи: кто-то кому-то при­грозил, что если Камолова останется, то газету прихлопнут. Вот такая хренотень... Кать, я тут подрулил к редакции , бежать надо. Ты перешли письмо на мой адрес. Распечатаю и подвезу, куда ска­жешь. Лады? Ну пока!

Дослушав Веню, Катя отложила телефон, какое-то время, не имея ни одной мысли в голове, посидела на диване, затем, почув­ствовав, что ребенок зашевелился, сигналя о дискомфорте, реши­ла прилечь.

Ужасный день! С самого утра неприятные новости одна за дру­гой будто нанизывались на невидимые нити, сплетаясь в прочную веревку, опутали тело, парализовали мысли, мешая искать выход. Полная безысходность... Закрыв глаза, она вдруг представила себя потерявшим парус утлым суденышком, которое своенравное тече­ние, словно в наказание, вынесло в глухую, заросшую камышом заводь. Так и прозябать ему там, вдали от людских глаз, медленно умирая...

Такое состояние не покидало Катю, пока она ехала в город, пока доктора совещались, готовясь вынести свой приговор. На ответ из клиники Бад-Эйнхаузена, который успел

подвезти Потюня, их реакция была ожидаемой: надеяться, что Минздрав выделит деньги на операцию, не стоит. Если не найдете сами, лучше прервать беременность: младенцу все равно не выжить...

–  ...Оксана прислала ответ, когда вы уже спали. Там готовы сде­лать операцию...
– вытащила она из сумки еще одну копию ответа и показала отцу с Ариной Ивановной.

–  А почему не разбудила? И утром ничего не сказала, - возму­тился отец и стал изучать бумаги.
– Это же все меняет! Это же...

Александр Ильич умолк. Скорее всего, обратил внимание на цифры.

–  Сумасшедшие деньги...
– не удержалась Арина Ивановна и, растерянная, посмотрела на супруга.
– У нас таких нет...

–  Подумаем...
– нахмурившись, буркнул Александр Ильич.
– Главное - появился выход. Поехали домой, нечего тут сидеть, не помогут нам здесь...

Покинув медицинский центр, Кира, пошатываясь, добрела до машины, сняла сигнализацию и, почувствовав, как земля уходит из-под ног, неловко бухнулась на водительское сиденье. На этот раз вакуум она перенесла тяжело - даже сознание потеряла, поки­дая оперблок. Перепуганные доктора сразу определили ее в пала­ту дневного стационара, уложили под капельницу. Но, как только немного полегчало, Кира засобиралась домой. Отпускать ее не хо­тели, пришлось писать заявление.

И вот снова состояние ухудшилось - ныл низ живота, подташ­нивало, кружилась голова. Но о том, чтобы вернуться в центр, она даже мысли не допускала. Во-первых, ничего экстраординарного, такое случается после прерывания беременности на раннем сро­ке. Во-вторых, услугами этого центра Кира пользовалась первый и последний раз и не хотела, чтобы ее здесь запомнили. В-третьих, времени в обрез: еще надо заехать в больницу к матери (звонил лечащий врач и сообщил, что ей стало чуть лучше и она хочет ви­деть дочь), успеть вернуться домой до приезда Артема и внима­тельно пересмотреть запись на диске.

Чуяло сердце: запись можно как-то использовать в своих инте­ресах. Но сначала следовало понять, для чего она понадобилась матери. Какие дела связывали ее и Обухова? Женщина в кадре особого интереса в этом плане не представляла, ее можно считать жертвой, что подтверждала и явная брезгливость на лице. Скорее всего, решала какие-то личные вопросы через интим. Время такое. Кира и сама в студенчестве получила таким образом пару зачетов автоматом.

Постепенно в голове прояснилось, и она тронулась с места. По­кинув парковку медцентра, влилась в городской поток и спустя двадцать минут оказалась уже в районе больницы. Припарко­ваться близко ко входу не получилось: то ли стройка, то ли рекон­струкция, все вокруг перерыто, перекрыто. И погода испортилась

–  поднялся ветер, по стеклу забарабанили крупные капли дождя. Запросто можно простудиться в ее состоянии!

Чертыхнувшись, Кира прихватила с сиденья зонтик, пакет с ха­латом и бахилами, вылезла прямо в грязь и медленно двинулась в сторону больницы. Зайдя в отделение, она прошла мимо незнако­мой молоденькой медсестры на посту, как вдруг услышала оклик:

–  Девушка, вы к кому?

–  К Балай.

–  У нее посетитель, подождите. Ей не рекомендованы посеще­ния сразу нескольких лиц.