Бескрайние земли

Амаду Жоржи

Старик вдруг выпрямился, его глаза снова приобрели суровый блеск, который потух к концу рассказа, и он заговорил решительным голосом:

– Теперь я еду опять и уже никогда не вернусь… Никто больше не прогонит меня… Это судьба, дона, делает нас такими… Никто не родится плохим или хорошим, судьба калечит нас…

– Но… – и женщина замолчала.

– Говорите, не стесняйтесь.

– Как же вы будете жить?.. Ведь вы уже не в таком возрасте, чтобы браться за тяжелую работу…

– Когда человек что-нибудь задумает, дона, всегда все устраивается… А

я кое-что задумал… Мой сын был хорошим человеком, он не собирался убивать полковника. Я тоже никогда не марал кровью этих рук, – и он показал свои руки, покрытые мозолями от долгих лет работы. – Но моего сына убили…

– И вы?.. – с ужасом произнесла женщина.

Старик повернулся спиной и медленно побрел прочь.

– И в самом деле убьет… – заметил какой-то худой человек.

Музыка снова зазвучала громче в ночном мраке, луна быстро поднималась по небу. Банкомет кивнул головой в знак согласия с замечанием худого пассажира и снова начал сдавать карты. Беременная женщина сжала руку Филомено и почти шопотом сказала:

– Мне страшно…

Гармоника смолкла. А луна все обливалась кровью.

7

В другой группе пассажиров главенствовал Жозе да Рибейра. Он вспоминал случаи из жизни в краю какао, историю за историей. Рассказывая, он то и дело сплевывал; он рад был возможности поговорить, рассказать этим людям то, что знал. Его слушали внимательно, как слушают человека, у которого можно узнать кое-что полезное.

– Я чуть было не раздумала ехать, – сказала невысокая женщина, кормившая грудью ребенка, – услышала, что в этих краях свирепствует лихорадка, от которой погибают даже обезьяны.

Жозе ухмыльнулся, все обернулись к нему. Он заговорил с видом знатока:

– Это правда, дона. Я сам видел столько людей, погибших от лихорадки, сильных людей, которых, казалось, не свалить и лошади. А за три дня лихорадки человек совершенно лишается сил.

– А это не оспа?

– Оспа здесь тоже часто встречается, но я не о ней говорю. Оспа тут бывает всякая, но чаще всего черная оспа, самая опасная. Ни разу я не видел, чтобы даже сильный человек, заболев черной оспой, выжил. Но я не о ней говорю, а о лихорадке; никто толком не знает, что это за лихорадка, как называется эта проклятая болезнь. Она приходит совершенно неожиданно, убивает человека, так что тот и глазом не успевает моргнуть.

– Господи, спаси и помилуй! – промолвила другая женщина.

Жозе сплюнул и продолжал свой рассказ:

– Тут как-то появился один доктор – с дипломом, образованный, такой молоденький, даже еще не брился, красавчик парень. Он объявил, что берется покончить с лихорадкой в Феррадасе. Однако лихорадка еще раньше покончила с ним: вся его красота пропала; это был самый отвратительный труп, который я когда-либо видел. Отвратительнее даже, чем труп Гарангау, которого зарезали в Макакосе; а ведь того всего искромсали – выкололи глаза, вырвали язык, вырезали кожу на груди.

– Зачем же все это с ним, бедненьким, сделали? – спросила женщина,

кормившая грудью ребенка.

– Бедненьким? – Жозе да Рибейра рассмеялся, ему это показалось очень забавным. – Бедненьким? Да здесь, на юге, не было страшнее жагунсо, чем Висенте Гарангау. Он только за один день убил в Жупаране семь человек… Самый жестокий злодей, второго такого господь не создал…

На слушателей это произвело впечатление, но человек из Сеара насмешливо заметил:

– Семь – это любимое число лгуна, сеньор Жозе.

Жозе опять рассмеялся и закурил; он не рассердился на шутку.

– Ты ребенок, что ты видел в жизни? А у меня за спиной уже больше полвека, я исходил много земель, десять лет прожил здесь, в этих лесах. Служил солдатом в армии, нагляделся много горя. Но ничто в мире не может сравниться с ужасами, которые творятся здесь. Ты слышал что-нибудь о засадах?

– Еще бы! – воскликнул один из слушателей. – Говорят, там подстерегают друг друга за деревом, чтобы незаметно подстрелить.

– Да, это так. Некоторые негодяи до того дошли, что садятся в засаду, чтобы поспорить с приятелем на десять мильрейсов, с какой стороны будет подстрелена жертва. И первый, кто покажется на дороге, получает заряд свинца, чтобы решить исход пари. Об этом ты слышал?

Человека из Сеара охватила дрожь, какая-то женщина никак не могла поверить:

– Неужели только чтобы выиграть пари?

Жозе да Рибейра сплюнул и сказал:

– Я уже поездил по белу-свету, был солдатом, видел страшные вещи. Но такого, как здесь, нигде и никогда не видел… Это край не только отважных людей, это край легкого заработка. У кого меткий глаз, тому здесь лафа…

– А вы, что вы здесь делаете?

– Я приехал в эти края сержантом полиции, потом обзавелся маленькой плантацией, и она стала приносить мне гораздо больше, чем мои погоны, и вот теперь она меня кормит. Сейчас я ездил в Баию проветриться и купить кое-что необходимое.

– И возвращаешься в третьем классе, папаша? – пошутил парень из Сеара.

Тот снова усмехнулся и признался:

– Белые девчонки съели у меня все деньги, сынок. Единственная женщина у нас в лесу – тигрица… Так что, когда кто-нибудь из нас завидит в столице штата белую девку, у него голова идет кругом… Вот и меня сейчас так очистили, что я остался гол как сокол.

Никто, однако, не отозвался на его слова, потому что в этот момент подошел низкорослый человек в чилийской шляпе и с хлыстом в руке. Жозе обернулся и почтительно поклонился.

– Здравствуйте, сеньор Жука.

– Здравствуй, Зе да Рибейра. Как твоя плантация?

– Да я вот в отъезде уже почти месяц… В этом году, бог даст, вырублю еще леса…

Жука Бадаро кивнул головой на столпившихся пассажиров:

– Ты знаешь этих людей, Зе?

– Вот только сейчас познакомился, сеньор Жука. А в чем дело, позвольте спросить?

Жука вместо ответа подошел к людям поближе и спросил одного из них:

– Ты откуда?

– Из Сеара, хозяин. Из Крато…

– Погонщик?