Беспокойные боги

Руоккио Кристофер

Дораяика верил, что его боги могут уничтожить саму реальность, переделать творение, сжечь звезды в угли и перемолоть их в пепел. Та часть меня, которая была Ушарой, которая помнила себя Ушарой, говорила мне, что так оно и есть. Тихий создал Наблюдателей, сказала она, создал нас, чтобы мы служили. Но мы не будем служить, они не будут служить, скорее разрушат сами звезды, для поддержания которых они были созданы.

Какое значение имели все эти мелкие пререкания по сравнению с судьбой всех?

И я ничего не мог сказать, ничего не мог сделать, кроме как наблюдать со своего места на самом

высоком уровне рядом с этой безвестной принцессой в одежде из драконьей шкуры.

Аврелиан поднялся, и, когда он встал, сержант-оруженосец ударил фасциями о специальную плиту, призывая к порядку. "Его Сиятельство, император, скоро присоединится к нам, - сказал Аврелиан. "Калибровка телеграфной матрицы - дело непростое. Можете не сомневаться, он будет здесь".

Во вновь восстановленном порядке со своего места на третьей дуге кресел поднялся человек. Он был лыс, как яйцо, с золотистой кожей, широкоплеч и одет в военную форму темно-зеленого цвета, у пиджака которой был только один рукав на правой руке, оставляя левую открытой. С болью в сердце я узнал сложную племенную татуировку, нанесенную чернилами на эту обнаженную левую руку.

Это был сайлаш его клана, генетический маркер и история его родословной, восходящая к основанию рода, и без необходимости представляться я знал, что здесь находится гранд-адмирал Тавроси.

Увидев его, Аврелиан вновь занял свое место. "Вы хотите что-то сказать, господин?"

"Если позволите".

"Совет вызывает Utnamnavi Сатту Кулл Вхад Квасира, гранд-адмирала флота Тавроси", - сказал Аврелиан, склонив голову. "Принц Сеннен, вы можете вернуться на свое место".

Джаддианец поклонился принцу-канцлеру, тавроси стал спускаться по ступеням, остановившись, чтобы положить руку на плечо Сеннена Горгоры и прошептать какое-то мимолетное замечание. У Сатты Кулла было жесткое, квадратное лицо, и по его цвету я догадался, что он, как и Валка, был пантайского происхождения.

"Мы не должны заблудиться в лесу, - начал он. "Лотрианцы, сьельсины, экстрасоларианцы… Вопрос не в том, с каким врагом мы должны встретиться, а в том, как мы с ним встретимся. У нас есть средства, чтобы сражаться на всех фронтах". Сатта Кулл повернулся и посмотрел на Сеннена Горгору и других джаддианских нобилей. "У нас на Виспе есть поговорка: зло везде вредит добру. Нам, демархистам, долгое время не удавалось соответствовать значению этих слов. Мы маленький народ, и мы далеко. Война не пришла к нам, и на Альтинге раздаются голоса, что мы можем избежать войны, спрятавшись за нашими отдаленными звездами. Я представляю тех, кто не разделяет эту веру. Один должен работать на благо многих, так говорит Mux Sae, но лотрианцы готовы уничтожить каждого ради своего множества, не понимая противоречия". Он улыбнулся.

Mux Sae был сводом законов Тавроси - законов, общих для всех их миров и кланов. Валка редко говорила о нем, особенно после того, как мы бежали от ее народа после Береники. Mux Sae - это Правильный Путь, говорила мне Валка. Буквально это означало "Левая рука".

Я почувствовал, как моя улыбка застыла, слушая этого человека. Лотрианцы жертвовали каждым из своих людей в служении своей нечестивой книге, это было так, но тавроси без колебаний

говорили о принесении в жертву разума Валки, чтобы спасти ее тело.

Сатта Кулл продолжал: "Для нас будет честью помочь джаддианцам в защите их дома, как для нас будет честью помочь норманнам. Этими препирательствами мы не вредим никому, кроме себя. Численность врага велика, это так, но у нас есть средства для борьбы с ним. Чего у нас нет, так это гарантий". Тавросийский гранд-адмирал резко повернулся к Аврелиану. "Принц-канцлер, вот уже почти четыре тысячи лет мой народ процветает за пределами вашей империи, но ваша семья вынудила нас бежать на Висп. Ваша империя преследовала наших предков со времен Исхода, когда мы, подобно эвдорцам и мандари, были изгнаны с лун Юпитера. Даже сейчас ваши черные жрецы уничтожили бы нас, если бы могли. Мы еретики, говорят они. Поклонники даймонов. Теперь мы союзники по обстоятельствам, потому что сталкиваемся с врагом, более могущественным, чем кто-либо со времен доминиона Мерикани. Какие гарантии вы можете дать нам - любому из нас, - что ваши легионы просто не зачернят наши небеса в тот момент, когда с них упадут сьельсины?"

Высокопоставленные лица на своих скамьях и Имперский совет в равной степени неловко заерзали от вопроса гранд-адмирала.

Нужно было обладать смелостью или высокомерием, быть дерзким, наглым до грубости, чтобы предстать перед Имперским советом и задать такой вопрос.

Логофет в темном костюме справа от меня слушал с бюрократическим бесстрастием, иностранная принцесса слева наблюдала за мной.

"Что бы вы хотели?" спросил Аврелиан у Сатты Кулла, и в его отточенном баритоне зазвучали ломкие нотки.

"Мира!" ответил Кулл. "Перемирие, повелитель. Между вашей нацией и моей. Письменное заверение, что вы отказываетесь от всех притязаний на звезды в созвездии Тельца".

"У нас нет на это времени!" - сказал принц Ранд Махидол, чьи предки правили Саттой Куллом. "Если Совету суждено выслушать требования каждой из присутствующих сторон, мы все еще будем в этом зале, когда сьельсины будут у наших ворот!"

Не желая отступать, гранд-адмирал поднял руки. "И все же вы просите нас сражаться за вас!"

"Мы просим вас сражаться за всех людей!"

Голос прозвучал как выстрел, как граната, брошенная с самого высокого уровня на этот бело-черный мозаичный пол. Это был голос, который многие из них знали, голос с бесчисленных голографий сети данных, из пропагандистских фильмов и видеозаписей трансляций, насчитывающих сотни лет. Каждый ребенок в Империи, несомненно, слышал его, ему показывали записи на уроках истории. Мрачный, отточенный, суровый, как голос какого-нибудь злодея в эвдоранском маскараде.

Это был мой собственный голос, и я обнаружил, что стою, а шестьсот с лишним глаз смотрят на меня.

"Мы просим вас сражаться за всех людей", - повторил я, наклоняясь над столом. "Один должен служить благу многих, говорите вы. Вы также говорите, что сьельсины - величайшая угроза, с которой человек столкнулся со времен Доминиона. Они сильнее. Намного больше, чем вы думаете..." Я поймал взгляд Аврелиана и увидел, как тот едва заметно покачал головой. Я не мог раскрыть существование Наблюдателей. Не здесь и не сейчас.