Беспокойные боги
Шрифт:
Я вспомнил падение Земли, новости, пришедшие к нам на медленном корабле с опозданием на несколько лет. Повстанцы подвергли планету бомбардировке, разрушили столицы - Лондон, Бразилиа и Рим. Разрушили и сам Вашингтон. Новость стала шоком. Мы были так изолированы, там, на Глизе 693, на краю пространства Доминиона. Протем Уайт - преемник Дэшвуда - отказался сдаваться. Мы были спрятаны и могли продержаться еще долго.
Я был там, когда корабль "Амазонка" доставил последних беженцев из системы Земли, среди которых был доктор Райан из Департамента обороны родного мира. Именно
Это был фрагмент кости Наблюдателя, той самой субстанции, в которую превратилась Ушара на Сабрате.
Шло время, появлялись люди, и я умирал. Человек по имени Кроншильд вернулся из рейда со свежими телами для моей матрицы - того самого Древа Жизни, на котором спали потомки Кхарна, - и маленьким мальчиком с бронзовой кожей, и темными недоверчивыми глазами.
Я сразу узнал этого ребенка.
Это был Рен, и я сразу понял, что это Кхарн Сагара, первый из них, мальчик, которого его мать произвела на свет.
Кроншильд пробудил Наблюдателя, существо Селарним, о котором говорил Сагара...
Что-то шевельнулось.
Я очнулся ото сна и выпрямился, оглядываясь по сторонам.
Я стоял среди моря костей, среди тины и умирающих рыб - спокойный и неподвижный. Передо мной лежало Братство, переплетенные конечности были неподвижны. Сердцевина существа - его туловище - напоминало низкорослую змею. Что-то вроде слизняка. Насколько я мог судить, у него не было верхушки, а конечности росли со всех сторон. Гигантское лицо - в половину моего роста и странно плоское - смотрело невидящим взглядом со стороны, обращенной ко мне. Под ним из изогнутого отверстия, похожего на сосущую рану, сочилась кровь.
Плоть вокруг него шевелилась, обнажив сморщенные руки, длинные, как копья.
Не мертв! Эта мысль наполнила меня новым ужасом, и я потянулся за мечом. Клинок ожил в моей руке. Высоко над головой сеть светлячков Кхарна, замкнутая в своем строю, беззаботно вращалась в воздухе, заставляя тени двигаться, как стрелки часов.
В своей жизни я видел много ужасных вещей: пытки Уванари, рабыню Аранаты, резню в лагерях на Тагуре, на Сенуэссе и в дюжине других миров. Ребенок герцога Валавара, лаборатория на Ганелоне... ужасы Сабраты, Эуэ, Дхаран-Туна.
И само Братство, когда его ужас раскрылся во всей полноте: стена из плоти и человеческих страданий, стонущая, огромная, как кит.
То, что произошло потом, превзошло их всех по гротескности.
Плачущее отверстие содрогалось, трепетало, расширялось, когда единственная рука - огромная и ужасная - протянулась к миру. Это была рука гиганта, достаточно большая, чтобы обхватить голову человека. Перепачканные кровью и грязью пальцы существа сгибались в резком, вонючем воздухе.
Их было шесть.
Второй большой палец рос напротив первого, так что все выглядело странно симметрично.
Могучая рука повернулась к плоти Братства, прижалась к ней, отчаянно ища рычаг. Появилась вторая рука, трехпалая, но такая же могучая, как и первая. За ней последовала третья рука - и эта казалась совершенно обычной, здоровой, пятипалой.
Три руки прижались к брюху
Появилась голова, покрытая длинными черными волосами, длинными, как у женщины. И еще одна, светловолосая похожая на чертополох, рядом с ней. Плечи, более широкие, чем у человека, разорвали сфинктер чудовища, и гигант рухнул на грязную землю среди костей и умирающих угрей.
Я забыл, как двигаться, забыл, что вообще могу двигаться.
Гигант копошился в грязи, обнаженный, покрытый кровью. Его извилистая спина странно изгибалась, три руки судорожно искали опору среди костей и засасывающей грязи. Вдруг он закричал - грубый, пронзительный крик младенца с человеческими легкими. Он выпрямился, покачиваясь, упал на колени, спина выгнулась дугой, руки были раскинуты шире, чем у человека, оба рта широко разинуты, обнажая тупые квадратные зубы.
Внезапно крики прекратились.
Его глаза были открыты, и все четыре устремлены на меня. В них я почувствовал… ничего. Совсем ничего. Ни страха, ни ярости, ни злобы, ни ненависти. Ни радости, ни любви, ни печали. Они были пустыми, как глаза акулы, и как у акулы эти два рта улыбались.
Без единого слова или предупреждения гигант вскочил на ноги, опираясь на единственную сильную правую руку, чтобы встать на ноги и устремиться ко мне. Я поднял меч и направил острие прямо в сердце гиганта.
Чудовище затормозило, разбрасывая во все стороны кости. Оно остановилось, его плоть была покрыта коркой грязи и околоплодными водами. Четыре ноздри раздулись, и оно хрюкнуло, наклонив обе головы, чтобы изучить мой клинок. Три разные руки - шестипалая правая, пятипалая и трехпалая левая - угрожающе изогнулись, как будто каждая из них хотела обхватить меня за горло. Он переместился, обогнул меня слева, фыркая, как разъяренный жеребец, - и он был жеребцом, хотя его сморщенный половой орган почти скрывался под копной густых кудрявых волос.
"Ты, - произнесла черноволосая голова низким, как у дьявола, голосом, - ты… есть…"
Тот, что со светлыми волосами, закончил мысль другого: "...тот самый".
"Тот самый?" Я не опустил меч.
"Человек, который положит конец всему этому", - сказало светловолосое лицо. Каким-то образом волосы на этой голове были намного короче, чем на другой.
Из правого бедра существа торчала третья нога - нога ребенка. Она дергалась, когда гигант кружил вокруг меня, подражая действиям своего взрослого товарища. Левое плечо, из которого росли две более тонкие руки, было бугристым от избытка мускулов, так что чудовище пошатывалось при движении.
Человек, который положит конец всему этому.
"Братство?" спросил я, наклонив голову. Это какой-то трюк? "Это вы?"
"Мать!" - сказало черноволосое лицо.
"Наша мать!" - сказали оба лица вместе.
Существо стояло между мной и выходом. В ярком свете светлячков его плоть под слоем крови, желчи и грязи казалась почти бледно-голубой. В своей маленькой ручке оно держало бедренную кость. "Она... сделала…"
"Меня", - закончил мысль черноволосого светловолосый демон.