Беспощадная страсть
Шрифт:
— Не могу.
— Хреново разглядел?
— Разглядел нормально.
— Почему тогда не можешь описать?
Парень смутился.
— Ну вот вроде вижу его лицо… — начал он неуверенно… и замолчал.
— Продолжай! — сорвался на крик Иван. — Видишь лицо, и дальше?
— Оно словно уплывает… — пробормотал бандит.
— Ты пил на вахте? Торчал? — отрывисто спросил авторитет.
— Что ты, шеф, как можно! — испугался боец. — Что ж я не знаю, где стоял, кого стерег?!
—
— Да шеф, да я!.. — парень начал заикаться. — Да бля буду! Да что я, самоубийца?!
Охранникам, несущим вахту в борделе, смотреть выступление Милы запрещалось так жестко, как не запрещалось даже пьянство или употребление наркотиков на посту. За нарушение этого главного запрета можно было поплатиться не просто разбитой мордой — жизнью. Ибо и спиртное, и иная «дурь» все же оставляют человеку возможность соображать. А танец Алой Розы временно начисто лишал разума всех, особенно мужиков.
— Хорошо, верю! — напористо продолжал Иван. — Но хоть прикид налетчика ты запомнил?
— Да! — встрепенулся боец и тут же осекся. — Нет… Прикид как прикид… Не от Юдашкина, но и не с помойки…
— Ладно, иди, убогий… — из Ивана, казалось, выпустили воздух. — Ступай, ступай, ты не виноват…
Радостно сверкнув глазами, парень мгновенно исчез. Он чувствовал себя родившимся заново.
Ермаш внимательно взглянул на хозяина. Иван совершенно сник. На его совсем еще молодом лице проступили усталые морщины.
— Что, Вань? — доверительно спросил Ермаш.
— Худо, Боря… — вздохнул Иван. — Ты не представляешь себе, как худо… Боюсь, сегодня ночью нашу тихую обитель посетил сам сатана…
— Да какой сатана, Вань, окстись! — опешил Ермаш. — Ты же сроду в чертей не верил!
— Ох, Боря… Знаю я, кого вот так вот невозможно узнать. Знаю я эту его манеру — в одиночку, открыто, походя резать и расстреливать целые бригады… Дьявол проклятый! — Иван в отчаянии хватил кулаком по столу.
— Да кто это, шеф? Кто?! — воскликнул Ермаш недоуменно. И вдруг на его физиономии отразилась внезапная догадка. — Неужели… он?!
— Он, Боря, он… — вздохнул авторитет. — Север… Другого такого бойца попросту не существует.
— Но он же умер! — выкрикнул Ермаш с надеждой.
— Значит, не умер. Ожил. И явился за своей женой. А нам теперь остается только гадать — всерьез ли он взялся за нашу группировку, всех ли теперь перебьет, или помилует, отстанет…
— Да зачем ему воевать с нами, если свою самку он уже получил? — Ермаш явно был сильно напуган.
— Ты не знаешь его, Боря, — ответил Иван. — А я знаю… Пусть немного, но знаю. У него голова дырявая, мозги набекрень. Крыша течет так, что аж хлещет. И что взбредет в его идиотскую башку, никто предугадать
Ермаш был близким другом Ивана — когда-то они вместе сидели, стали «кентами». Поэтому авторитет позволял себе расслабиться при нем. А если не спешил приподнимать Бориса по лестнице преступной иерархии, то только потому, что тот вполне заслуженно слыл малым туповатым. Исполнителем, но не командиром.
— Может, это все-таки был не он? Не Север? — Ермаш заискивающе заглянул в глаза Ивану.
— Как не он? — уронил тот безнадежно. — Милка-то ушла с ним, видимо, добровольно…
— Она могла уйти под стволом! — горячо возразил Борис.
— Ага, и в холле подыграть своему похитителю? — Иван иронично смерил взглядом приятеля. — Не поднять тревогу? Зная, что лучше, чем здесь, ей житься нигде не будет? Не-е, Борь, Милка — девка с норовом…
— А с чего ты взял, что она подыграла?
— Но ведь ребята ни разу не успели шмальнуть! А они были не фраера дешевые, все прошли спецназ, потом зону… Но их положили рядком, без единого выстрела с их стороны! Значит, Милка подыграла своему похитителю, а это невозможно, если он не Белов!
— А он может вот так? Чтоб без единого ответного выстрела?
— Север все может.
Иван говорил уверенно и печально. Когда-то он сам был убежден, что вокруг похождений Белова наплетено много нелепой чертовщины, откровенного вранья. Теперь же эта его убежденность значительно пошатнулась. Особенно после длительного общения с Алой Розой, которая мастерски напускала густого мистического тумана в свои рассказы о муже. Делала она это сознательно. Север должен вызывать у всех бандитов России суеверный ужас, считала девушка. А при ее способностях к внушению ей ничего не стоило задурить голову кому угодно. Даже и такому холодному прагматику, как Иван Саратовский.
— И все же… — промямлил Ермаш. — Все же… вдруг приходил не Север?
Иван поморщился — его раздражала страусиная глупость приятеля.
— Ладно, давай проверим еще, — сказал он тоскливо. — Пусть приведут Вовика и Геллу. Геллу давай сюда первую.
Проститутка была не особенно испугана — чувствовала себя ни в чем не виноватой. Она довольно толково изложила свою версию событий:
— Опоил он меня чем-то, козел. Похоже, клофелином. Мне девки рассказывали, что клофелин именно так действует.