Бессердечный принц. Раскол

Мелевич Яна

Временно, потому что через секунду они начали друг друга пожирать.

— Арсентьев, где Лукашин? У него запаска была, — спросили где-то сзади. Не то Городецкий, не то кто-то другой из отряда Далы.

— С перевертышем возится.

Хлопки выстрелов, грохот. Короткие и ритмичные взрывы крохотных накопителей. Вой, крики, стоны боли, череда глупых шуток вперемешку с командами. Я перестал различать ребят, потому что устал считать потери.

Из отряда Далы погибли двое оперативников при попытке прорвать оцеплений. А из охраны

Петропавловской крепости, кто оставался на площадке после взрыва щитов, почти все. Выжили только трое: маг-воздушник, Иван Романович и многострадальный перевертыш Рябов. У последнего пострадала правая рука, когда его неудачно швырнуло в одну из стен Алексеевского равелина.

— Ты как?

Я проскочил мимо двух брошенных заклятий и проигнорировал поток отборных ругательств. Опустившись на колени рядом с Далой, заметил, как она тяжело дышала. Каждое новое изгнание призрака забирало у нее часть сил, которые и так уходили на поддержку духа-хранителя в нашем мире.

По гаснущему камешку одного из амулетов я понял, насколько плохи наши дела. Накопители почти опустошены, подмоги в ближайшее время не предвидится. Призракам нет конца и края, потому что они свободно проходили через многочисленные разрывы.

Если до этого мы сражались с теми, кто долгое время бродил бесплотными тенями между стен Петропавловской крепости, то теперь им на смену из Пустоты пришли другие духи. Еще злее, сильнее и опаснее.

— Отдышусь и встану, — поморщилась Дала и неохотно оперлась о мою ладонь.

— Херовый план.

— Другого нет в наличии.

Как только она поднялась, я отступил и проверил магазин. Почти пуст. В заднем кармане лежала последняя запаска.

Сколько простоит щит, который с трудом поддерживал истощенный воздушник, никто не знал. А парни не знали, остановят ли нашествие впятером при лобовом столкновении.

Трое некромантов, один из которых больше лекарь, чем боевик. Огневик и демонолог средней руки.

Против пары тысяч взбешенных, голодных призраков.

Внутри заныл пустующий резерв, а пальцы заломило от желания сложить несколько печатей и вызвать гончих.

— Третья и четвертая прореха закрыты! — крикнул Ираклий Гвадла. Его темная макушка промелькнула между застывших парней со вскинутыми винтовками. — Командир, остальные сами затягиваются, — растерянно добавил он.

— В смысле, сами? Грузин, ты че пошутил? — спросил у него кто-то из ребят.

— Не-а.

Я приставил ладонь к глазам и попытался понять, о чем говорил демонолог. Гасли печати некромантов, исчезали уродливые дыры. Они затягивались, схлопывались и пропадали из поля зрения. Будто Всевышний, вооружившись иголкой и нитью, заделывал прорези на месте истончения границы миров.

Кто-то из парней радостно засвистел:

— Призраки валят!

Духи потянулись вглубь крепости. Поморгав, я подошел к краю площадки. Кожу неприятно закололо, когда ладонь легла на нагретую стенку щита. Болезненная вибрация коснулась

тела, свела судорогой мышцы.

— Какого хрена? — озадаченно прошептал я, затем крикнул: — Не расслабляться. Они могут вернуться в любой момент.

Дала тоже пребывала в недоумении. Но в ее голосе послышалась радостная неуверенность:

— Ваше превосходительство? — обратилась ко мне, как только я обернулся. Дух-защитник встал на задние лапы, поднял острую морду и провыл.

— Подмога, да? — подсказал улыбнувшийся сквозь боль Рябов.

— Может, подмога, а, может, жопа, — мрачно изрек Иван Романович, пристально посмотрев на меня.

Все чего-то ждали. Приказа, отмашки, пояснений. На лицах, изрешеченных усталостью и заткнутой за пояс горечью от гибели товарищей, появилась надежда. Такая чистая, неприкрытая, печальная.

Одновременно с отступлением призраков поднялся смерч. Но не возле Алексеевского равелина, а где-то дальше. В районе собора, который полностью утонул в густом мраке. Из-за чего сердце тревожно забилось.

Я по инерции схватился за запястье, где находился защитный браслет. Он выдержал атаку призраков, не расплавился и почти не пострадал. Остались только несколько едва заметных трещин на поверхности камня.

Карабин, раскалившийся от воздействия магии, внезапно щелкнул и развалился на части. С тихим звоном браслет упал на каменные плиты и покатился к лестнице. Проследив за ним, я вспомнил наш с Алексеем разговор в императорской квартире. После нападения призванной на Зимний дворец.

«Почему на тебе нет браслета?»

Я вновь посмотрел туда, где появились яркие вспышки. Туман прорезали летящие в разные стороны заклятия, загорелись и терялись в черноте ведьминские знаки. А в мыслях то и дело проносился мой ответ.

«Я не принадлежу к царской семье, ваше императорское высочество».

Где ковен, там Романовы. Испокон веков так сложилось. Говорят, Екатерина II самолично вела в бой десять сестер под командованием Дарьи Салтыковой.

«Его императорское величество мне не отец. Никогда им не был и не станет».

«Тогда кто тебе я?»

— Ты же туда не пошел? — обратился к призрачному образу Алексея, который ухмыльнулся в ответ на мой вопрос.

— Ваше превосходительство?

Вздрогнув, я повернулся к Дале и остальным. Пальцы сжались в кулак, а взгляд обратился к зависшему над землей осколку. По словам Ивана Романовича, как только Ольга исчезла в зазеркалье, он не сдвинулся с места и крутился против часовой стрелки.

— Позаботиться о раненых, подготовиться к эвакуации, — приказал я, и остальные засуетились.

— Ваше превосходительство, надо бы Сеньку к штаб-лекарю доставить, — поступив взор, Иван Романович указал на бледного и хрипящего Рябова. — Плох пацаненок.