Бессердечный
Шрифт:
— Кажется, мне следует попросить твой номер, — говорю я.
Он морщит нос.
— Зачем?
— Не знаю. На случай, если забеременею или что-то типа того. Ты так обильно кончил. А презервативы не защищают на сто процентов.
Его лицо становится серым, пока он не осознает, что я шучу.
— В любом случае, — я надеваю свою рубашку через голову и расправляю волосы на плечах, — спасибо.
Я почти дохожу до двери, когда он говорит:
— Спасибо за что? Что, черт возьми, это значит?
—
— Ничего, — говорит он. — Не говори ничего. Не нужно делать все это неловким и благодарить меня за секс. Кто так делает?
— Прости. От этого ты чувствуешь себя использованным? — Я прячу смешок, прикрывая рот рукой, и он подходит ко мне с гигантской ухмылкой на лице, напирая на меня своей твердой, как сталь, грудью, пока я не упираюсь спиной в дверь.
— Боже, у тебя длинный язычок. — Он поднимает руку к моему лицу и проводит большим пальцем по моей нижней губе. Его взгляд сосредоточен на моих губах, будто он воспроизводит последние тридцать минут в голове.
Я остро осознаю тот факт, что наши губы в нескольких сантиметрах друг от друга, может, даже в миллиметрах. И если бы он хотел снова поцеловать меня, я бы позволила ему. Я бы не сказала «нет». Не протестовала и не пыталась бы остановить его, несмотря на то, что так было бы правильно.
Поцелуи с Реттом не похожи на поцелуи с другими мужчинами, и я не уверена, почему они так хороши — то ли из-за его мощной, сложной ауры, то ли из-за того, что это безнравственно и аморально.
Я хочу спросить, что происходит у него внутри, когда наши взгляды встречаются. Хочу знать, что это было. И почему он выбрал меня? Но я знаю, что он никогда не расскажет мне этого, поэтому спрашивать бессмысленно. Кроме того, скорее всего, он просто парень, повернутый на сексе, который, увидев девушку в баре, решил идти до конца.
В глубине души я понимаю, что это произошло только потому, что мы хотели получить взаимное удовольствие, и это не имеет ничего общего с романом, о котором мы читаем в книжках.
— Мне пора идти, — говорю я, выдыхая.
Его улыбка исчезает вместе с ямочками, на которые я только сейчас обратила внимание, и его стальной взгляд темнеет.
— Да, — говорит он, будто принял такое же решение, но по своим личным причинам. — Тебе пора.
— Эй, эй, эй. Подожди-ка секунду. — Бостин сидит с открытым ртом, когда я заканчиваю рассказывать ей все грязные подробности последних двадцати с лишним часов своей жизни.
Я ничего не скрываю.
И рассказываю ей все, как есть — правду.
Рассказываю, что сделала и как.
И опускаю голову, закончив свой рассказ.
— Мы с тобой вообще знакомы? – Она шокирована.
— Что тебя больше всего потрясло? То, что
— Э-э, и то, и другое, — говорит она, и по ее тону я понимаю, что должна была прочитать ее мысли. — Ты буквально самый честный человек, которого я знаю. И никому не доверяешь. Только мне и своей маме. И ты всегда говоришь правду, даже если она неприятна. Это не ты. Совсем не ты. В твоей светлой голове есть кто-то еще, который управляет тобой.
— Похоже на то.
Я съезжаю по стене на пол гостиной моего брата, притянув колени к груди, пока Бостин смотрит на меня так, будто видит впервые.
— Может, сходим куда-нибудь и выпьем? — спрашиваю я. — Вчера не получилось. И я так и не рассказала тебе то, что собиралась.
— О, да. Пойдем в «Прескотт»?
— Что связывает тебя с этим местом?
Она смеется.
— Переживаешь, что снова столкнешься с ним?
— Да!
— Его там не будет.
Я фыркаю, чувствуя, как начинаю улыбаться при мысли, что снова наткнусь на него. Какая же я плохая.
— Откуда ты знаешь, что его там не будет? — спрашиваю я.
— Интуиция. Во всяком случае, там лучшая выпивка в городе. К тому же, бармен, работающий во вторник вечером, неравнодушен ко мне. Он угощает меня бесплатными напитками, а у меня не будет денег до пятницы, так что...
Я вздыхаю и представляю, как неудобно было бы снова наткнуться на Ретта, но шансы на это, без сомнения, ничтожны.
Никто не пьет по вторникам, а если и пьет, то, конечно же, не идет в тот же бар, где был накануне, тем более, что в городе есть 1784 альтернативных варианта.
Наплевать.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Поехали.
Глава 9
Ретт
— Он не заслуживает тебя. — Я толкаю свой напиток в сторону Эллисон, потому что ей он нужнее, чем мне, а бармен сегодня обслуживает медленнее обычного.
Она обеими руками обхватывает стакан, ее руки напряжены до кончиков пальцев. Выпив, она изо всех сил старается не кривиться, но у нее не получается. Я не виню ее. Крепкая дрянь; на любителя. Но когда пройдет жжение, наступит такое сладкое забвение, которого она раньше никогда не испытывала, пусть даже и временное.
— Все хорошие уже заняты. — Она приподнимает очки, чтобы промокнуть уголки глаз краем рукава. Эллисон одевается так, будто на дворе осень, независимо от того, какое сейчас время года. Но она миниатюрная, и ей всегда холодно, поэтому я не обращаю на это внимания.
— Неправда, — говорю я. — Ты просто его еще не встретила.
Ее невинные голубые глаза наполняются слезами, но она улыбается.
— Так мило, что ты говоришь это, Ретт. Но я знаю, ты делаешь это только потому, что люди должны говорить так в подобных ситуациях.