Бессмертная и невозвратная
Шрифт:
— Чтобы писать статьи в колонку «Дорогая Бетси».
— Это ты что, глаза закатил? — спросила я. — Эрик Синклер, ты что сейчас глаза закатил?
— О нет, возлюбленная. Я бы никогда не проявил неуважение к своей королеве.
Я засмеялась.
— В тебе столько дерьма, даже глаза коричневые.
— Они и так коричневые. — Признался он, сжимая меня в объятиях. Он так долго и так нежно меня целовал, что я забыла о Маргарет. Марджи. И вообще обо всех.
— Вообще-то,
— Я сразу же замечу, если кто-то будет подходить, — ответил он, сдергивая с меня блузку и стаскивая штаны вниз, до колен.
— А что, если это я буду на подходе? — поддразнила я, лаская бугор в его штанах.
Он застонал.
— Не делай этого, если не хочешь, чтобы мы закончили, прежде, чем начать.
— Эрик, это звучит как слова мужчины, которым пренебрегают.
Он нашел силы откинуться на спинку дивана, расстегнуть штаны, откинуть мои трусики в сторону, и скользнул в меня с ловкостью фокусника.
— Мной пренебрегают, — прошептал он мне на ухо. — Если я не в тебе — значит мной пренебрегают.
— Какая банальность, — прошептала я в ответ. Схватившись за подлокотник дивана, я двинулась навстречу его выпадам. — А ведь мы диван сломаем.
Хрен с ним, с диваном.
И эта мысль — холодная и небрежная, но в то же время возбуждающая — взяла надо мной верх; я услышала, как что-то сломалось в диване, а потом я кончила, вцепившись в Эрика, пока его голос звучал в моей голове пылким шепотом желания:
О, моя родная, моя Элизабет, моя Королева, я люблю, люблю, люблю…
Надеюсь, он любит и диваны ремонтировать, потому что, кажется, это у нас было следующим в списке дел.
Он застонал и обмяк надо мной, я тоже издала стон.
— Убиваешь меня, — пробормотал он, — я же старик, а ты пытаешься убить меня.
— Эй, не я это начала, приятель. А ты все еще в расцвете лет. Мертвый парень в своем бессмертном расцвете лет, — хихикнула я.
— Ты смеешься надо мной, любимая?
— Нет, Эрик, — могильным голосом ответила я, прикусив губу, чтобы снова не рассмеяться.
— Это сломило бы мою тонкую душевную организацию, если бы я узнал, что ты смеешься надо мной в такой уязвимый момент.
— Я бы никогда так не поступила, Эрик. Так как это было — когда изобрели телеграф?
Он погнался за мной вверх по лестнице, а я мысленно сделала себе пометку: на этой неделе попросить кого-нибудь починить тот диван.
Глава 15
Около пяти утра я собиралась ложиться (наконец-то!
— Заходите, — позвала я, застегивая последнюю пуговицу на своей новой пижаме. Ах, какая же она приятная и мягкая на ощупь…
Джессика приоткрыла дверь, просунула голову в проем и застонала, взглянув на меня.
— Господи, Бетси! Да черт возьми, куплю я тебе нормальную пижаму, ладно? Не надо больше надевать эту хрень.
— Что? — заорала я. — Она же совершенно новая.
— Да? А что Синклер говорит по этому поводу?
— Какую часть фразы «совершенно новая» ты не догоняешь? А он ее еще не видел.
— Увидит ее и отменит свадьбу.
— Ой, да заткнись ты.
Я прошла к зеркалу и полюбовалась темно-синей фланелью в красный горошек. Рукава и штанины были длинноваты (я купила пижаму в мужском отделе, где я часто отовариваюсь, потому что я охрененно высокая), но через несколько стирок все придет в норму. И она была такая теплая.
— Ты поднялась не для того, чтобы хаять мою пижаму. По крайней мере, я на это надеюсь. Потому что, серьезно, это было бы просто глупо.
— Нет, конечно, не для того, чтобы хаять. Но я могла бы провести полночи, занимаясь именно этим.
— Говорит человек, который надевает футбольную майку, чтобы спать.
— Это абсолютно разные вещи.
— Думаю, мне больше нравилось, когда ты со мной не разговаривала.
— Поздно спохватилась. Слушай, я хотела поймать тебя, прежде чем вы ляжете спать…а где Синклер?
— После ухода старой воображалы он прямиком кинулся к компьютеру.
— Хм. Обычно он секунды считает перед отбытием ко сну, чтобы вы могли заняться кое-чем.
— Мы уже занимались, — призналась я. — После ухода Мэгги.
— Ну вот, замарали еще одну комнату. А Мэгги — это и есть та вампирша, которую Синклер не хотел мне представить?
Я поежилась.
— Не ной. Он был прав. Она жуткая. У нее глаза как у куклы.
— Как у Барби или обычного пупсика?
— Пустые. — Я указала на лицо, пытаясь в пяти или менее словах передать, какая она была жуткая. — Блестящие.
— Блестящие? — я видела, что Джесс еле сдерживает смех. Она не видела Ностро. На самом деле, самым страшным вампиром из ей известных была злая я, начитавшаяся Книги Мертвых. Другими словами, Джесс никогда не встречала по-настоящему плохого вампира.
— Она едва не закусила Марком — а он не только позволил ей схватить себя, он даже не помнит, что это произошло. Держись-ка, на хрен, подальше, я серьезно.