Бессмертное море
Шрифт:
— Это твое?
Зак посмотрел на нее непробиваемым взглядом. Магазин «Бакалея Вайли», так было написано на вывеске большими старомодными буквами, был практически пуст. Для кого она думала, он покупал краску?
— Потому что есть другой бренд лучше, — сказала она, как будто он спросил. — Не такая резкая. И она продается с небольшим тюбиком кондиционера…
— Это отличная, — прервал он. — И мороженое, пожалуйста.
— Самообслуживание, — сказала она ему. — В морозильнике.
— Я знаю. — Он полез в передний карман джинсов за бумажником. — Это для моей сестры.
Кассирша посмотрела в переднюю
Девушка за кассой выгнула бровь.
— Это она? Это твоя сестра?
Его мама всегда шла на поводу у людей в маленьких городах, все друг друга знали и смотрели друг на друга. Он не мог объяснить, что он не хочет, чтобы люди знали его, не вдаваясь в причины, поэтому он просто кивнул.
Эмили выбрала брикет мороженого, позволяя дверце морозильника с хлопком закрыться. Зак смотрел, как она отгибает оберточную бумагу.
— Она не похожа на тебя, — отметила кассирша.
Нет, не похожа. Эмили все взяла от их отца, Бена: теплые карие глаза, теплая коричневая кожа, теплая широкая улыбка.
— Я приемный.
— Ты шутишь.
Зак пожал плечами. Ему было все равно, поверила ему она или нет.
Она моргнула фиолетовыми глазами.
— Серьезно? Потому что когда-то я мечтала быть приемной. Раньше я притворялась, что мои родители, мои настоящие родители, мои неправдоподобно богатые настоящие родители живут на Багамах или в Нью-Йорке или где-то еще… В любом случае, я надеялась, что однажды, они приедут, заберут меня и дадут мне все, что я захочу. Пони. Кровать с пологом. Стипендию в Гарварде.
Он держал пари, что никто в этом дрянном городе на этой заброшенной скале посреди океана никогда не ходил в Гарвард.
— Ты хочешь пони, — повторил он.
— Я хочу убраться с Конца Мира, — сказала она откровенно. — Я хочу, чтобы в моей жизни был выбор.
Его взгляд встретился с ее, и что-то так вспыхнуло. Привлекательность. Узнавание. У него тоже не было выбора.
— Это прекрасно, если ты — парень, — добавила девушка. Она кивнула на проход с закусками, где несколько парней во фланелевых рубашках складывали в корзинку мясные субпродукты и кукурузные чипсы. — Парни строго работают на их отцов, пока они не наберут достаточно денег, чтобы работать самостоятельно. Но если ты — девочка, ты ничего не можешь делать, кроме как рожать детей и убирать дом.
— Ты могла бы работать на своего отца, — сказал Зак. Его мама хорошо разбиралась в дерьмовых равных возможностях.
— Я и работаю. Я — Стефани Вайли. — В ответ на его пустой взгляд она добавила, — Бакалея Вайли? Джордж Вайли — мой папа.
— Зак Родригес.
— Я знаю. Твоя мама новый доктор, верно? Ты учишься в… 12 классе?
— В 10-ом.
— А я в 11ом. — Она изучала его мгновение, заставляя его почувствовать свой большой нос, и неловкий рост и отсутствие водительских прав. Она улыбнулась. — Достаточно близко.
Он оглянулся, его сердце колотилось. Достаточно близко для чего?
Локоть ткнул его изо всех сил в спину.
— Все, что ты продаешь, Стефани, этот педик не купит.
Дерьмо.
Зак повернулся лицом к двум парням из прохода с чипсами, стоящих за его спиной.
Девушка вздохнула.
— Боже, Тодд. Ты можешь быть еще большим хреном?
— Почему бы тебе не пойти и не посмотреть? — пригласил он.
Его компаньон хмыкнул.
Стефани закатила глаза.
— Забей на этих придурков. Они обладают ограниченным интеллектом и еще меньшим… словарным запасом.
Им не нужен был большой словарный запас, чтобы донести смысл их сообщения. Зак прочитал его в их враждебной внешности, их толстых, веснушчатых лицах, ясных как объявленное предупреждение: Никаких Нарушений границы. Посторонним вход воспрещен. Отлично для него. Он здесь не для того, чтобы заводить друзей.
Он бросил на прилавок десятку.
— Летние люди, — фыркнул парень ниже ростом. — Разбрасываются деньгами.
— Заткнись, Даг, — сказала девушка. — Он — один из нас.
Но он не был. Он никогда не мог быть одним из них. В этом была его проблема. Знакомый пузырь паники раздулся в его груди, сжимая его легкие, пока он не сможет дышать. Он положил сдачу в карман и ушел.
Финфолк Морган прислонился к столбу позади небольшой темной церкви, раздражаясь из-за его человеческой формы и необходимости, которая привела его сюда. Он по-прежнему был на пределе из-за того, что долго пересекал море, его холодная кровь, его жидкие кости, сама его сущность утекали сквозь камни у его ног, рассеиваясь с каждым выдохом. Он мучительно заполнил легкие. Он принадлежал Святилищу, контролируя работы по реконструкции. Он не должен был отказываться от своего долга и своих людей, чтобы преследовать их заблудшего лорда через океан. Но морской лорд, Конн ап Лир, покорился желанию своей супруги посетить рождение ее племянницы на острове людей Край Мира. Морган был вынужден следовать за ним. Поэтому он оказался в этой человеческой церкви, став невольным свидетелем крещения.
Он беспокойно пошевелился, его душили вонь человечества и атмосфера в церкви. Воздух был густым, с ангелами. Он не мог дышать. Дети воздуха жались вокруг него, как будто крылья щекотали его лицо, вес давил на грудь, словно лезвие в горле.
Он сделал еще один болезненных вдох, когда священник возился со своей книгой.
— Какое имя вы даете этому ребенку?
— Грейс Энн, — ответили ее родители хором.
Морган сузил глаза. Он знал, что отец младенца, селки Дилан Хантер, недавно стал начальником этого острова. Темноволосая женщина около него с крестом на шее должна быть матерью ребенка.
— И чего вы просите в церкви для Грейс Энн?
— Крещения.
Губы Моргана тронула улыбка. Детям моря не требовалось людских таинств. Они были одними из Первых Созданий, элементалами, бессмертными. Или они были бессмертными. Теперь они умирали. Его сестра умерла. Его люди умирали, в то время как морской лорд развлекался на берегу.
Рука Моргана сжалась на холодном каменном столбе. Тихий вопль прошел через его грудь, сильный как гнев, холодный как зимний ветер в ледяных пещерах. Все же его лицо осталось спокойным, его взгляд не отрывался от купели. Он не позволял себе чувствовать что-то, даже отчаяние, очень долгое время.