Бессмертные
Шрифт:
Гарри кивнул и, заметив Сэма, пристально оглядел его.
«Вот дерьмо! В курсе ли он, что я был в комнате его дочери ночью? Чёрт».
Но Гарри молча проследовал обратно в офис. Сэм чуть нахмурился и отбросил с лица грязные волосы, которые пришлось остричь до подбородка. Он скучал по своим длинным и прямым космам. Когда-то они опускались ниже плеч, но постоянное место работы вынудило укоротить причёску, и теперь, остриженные до такой степени, что вроде свисали ниже ушей, но забрать не удавалось, волосы раздражали брюнета.
Сэм неуклюже оттянул слишком
«Почему, чёрт возьми, меня всё бесит?»
Покачав головой, Сэм вернулся к грузовику, чтобы припарковать его на заднем дворе офиса. Дёрнув ручку, он простонал.
— Будь проклят, Клэй! — прогремел индеец и обошёл кузов. Клэй сидел на заднем бампере, потягивая косяк. Сэм почувствовал, как внутри него всё сжимается.
— Что? — спросил подросток, быстро разгоняя дымок.
— Из-за тебя мы не можем попасть в грузовик! — Сэм с громким стуком ударил по машине. Звук эхом разлетелся на ярд, и все рабочие оторвались от своих дел, чтобы посмотреть на причину волнения.
— Что? О боже… Прости, Сэм, я…
— Ты конченый дебил, клянусь богом! Какого чёрта ты делаешь? Я сказал тебе оставаться внутри, а ты тут куришь? — кричал Сэм, приближаясь к Клэю. Сжав кулаки, он тяжело задышал и затрясся от злости.
— Какого хрена? Не надо срываться на мне, чёрт побери! — в ответ завопил Клэй и затоптал косяк. С каждой секундой злость Сэма возрастала.
— Убирайся с глаз моих долой, никчёмный кусок дерьма, — низким голосом проговорил Сэм. — Иди домой, сделай что-нибудь полезное и помолись Богу, чтобы завтра тебя поставили работать не со мной, — плюнул индеец худощавому подростку.
Клэй сжался, ожидая удара, но вместо взбучки Сэм ушёл сам. Незадачливые работники, не желая попасть под раздачу, расступились и освободили брюнету дорогу.
Гарри Клируотер стоял в офисе и с интересом наблюдал, как Сэм влетает в свой автомобиль.
«Возможно ли это?»
***
Ворвавшись дом, Сэм поспешил в кухню. Он специально долго ехал с работы, чтобы успокоиться, и с облегчением отметил, что матери нет. Брюнет не был пока готов к разговорам.
От подобных мыслей о собственной матери внутри взыграла совесть, поэтому он тут же возненавидел себя за неприемлемое поведение. Сэм знал, что выходить из себя — недопустимо и что он в последнее время сам не свой, а мать, в конце концов, просто заботится о сыне.
Схватив из холодильника блюдо с фаршированными яйцами, которое мама принесла с офисной вечеринки, Сэм захлопнул дверцу. Чтобы заесть горечь начинки, он сделал себе три сэндвича из остатков копчёной индейки и завершил всё коробкой сока. Когда до мозга медленно дошло осознание всего съеденного, индеец схватился за живот. Стало легче,
«Как такого кретина земля носит?»
Воспоминание о подростке снова пробудило ярость. Сэм вышел из-за стола, опрокинув за собой стул и даже не удосужившись его поднять.
Снаружи ему снова стало полегче, но скопившаяся агрессия по-прежнему переходила все границы. Парень схватил охапку дров и взял топор, чувствуя от этого слабое облегчение. Сорвав с себя рубашку, он принялся рубить поленья и сваливать их в кучу. Физическая работа всегда помогала побороть избыток агрессии. Сэм чувствовал, что вот-вот взорвётся.
Снова и снова он вонзал топор в жёсткую древесину, каждый раз вырисовывая в голове мишень. Всё проходило с переменным успехом. Чем больше он вспоминал о вещах, выводивших его из себя последние дни, тем больше начинал трястись. Руки сильнее сжимали рукоятку топора, а лезвие всё резче вонзалось в дерево. Сэм работал всё быстрее и быстрее, останавливаясь лишь для того, чтобы водрузить новое бревно. Он не стремился наколоть все поленья, а просто искал занятие, на которое можно направить свой гнев.
— А! — выкрикнул Сэм и отбросил инструмент. Чересчур сильно замахнувшись топором, парень скользнул лезвием по обнажённой икре. Внутри нарастала паника: крови потеряно много, а он дома один. Подняв рубашку, Сэм спешно обмотал ею пульсирующую рану.
«Это не к добру».
Нога пульсировала, а липкая кровь сочилась из глубокой раны, покрывая её жжением. Всё очень плохо.
Доковыляв до дома, Сэм понял, что, как бы он ни ненавидел просить о помощи, ему необходимо было кого-нибудь позвать. Пока парень хромал до кухни, порез жалил и пульсировал. Свежая рана на коже ныла и горела при взаимодействии со свежим воздухом, а Сэм морщился от столь чуждого ему чувства.
Стоит позвонить матери на работу, и, может, тогда она отвезёт его в больницу. Открыв кран, Сэм запрыгнул на столешницу рядом с раковиной, чтобы промыть рану. Он осторожно снял с ноги окровавленную рубашку и уже было приготовился увидеть зияющую рану, но от увиденного перехватило дыхание.
«Стоп, чёрт возьми… Чёрт возьми… Моя нога… Что произошло?»
След от топора уже зарубцевался и превратился в тонкую розовую полоску. Шрам по-прежнему болел и жёг, но след от раны практически сошёл на нет. Сэм потёр глаза, бросил рубашку на столешницу и спрыгнул на пол.
Минуты не прошло, а голень уже зажила. Осматривая ногу, брюнет собственными глазами видел, как в считанные секунды исчезает и розовый шрам.
Странно.
Сэм моргнул и снова сосредоточился на шраме, который превратился в едва видимый след от пореза. Дыхание затруднилось. Он искал всевозможные объяснения происходящему.
Но результатов не было.
Топор протаранил голень, оставил глубокую рану, а она зажила за три минуты. Сэм видел порез и вспоротые розоватые мышцы. Точно видел. Без сомнений. Он не сошёл с ума. Индеец откинул с глаз волосы и зажмурился от пропитавшего ногу жара. Однако горячка поразила всё тело.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
