Бессмертные
Шрифт:
– Тогда поговори с ней. Объясни, почему...
– Нет!
– Ох, как ты меня бесишь, - я на серьезе размышляла пнуть его божественность под зад.
– И не смей прерывать меня на середине предложения, или я клянусь... Я люблю тебя, Эрик, но твое упрямство вымораживает меня. Ты - моя семья, а семья держится вместе и в горе, и...
– Семья?
– он повернулся ко мне лицом, его глаза сузились.
– Только потому, что ты разбрасываешься такими словами, не делает нас семьей, Рейн. Давай начистоту. Ты Купер, я нет. У тебя двое любящих родителей, которые все для тебя сделают.
На меня обрушилась боль. Я стояла на месте и смотрела на него. Портал открылся в его комнату, которая была настолько огромна, что в ней могла бы спать целая команда по плаванию. Он был частью моей семьи на протяжении всей его жизни. Мне всегда было все равно, что он богат, избалован и невыносим, когда он не получал, чего хотел. Он был как брат, которого у меня никогда не было. Надоедливый брат. Как он посмел отречься от меня? Мне было все равно, вышла ли порезвиться на волю его Халк-версия. Я собиралась влепить ему по самый Асгард.
Я пошла вперед, намереваясь догнать его. Он обернулся и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Мне стало холодно. Затем я кое-что заметила. Стеклянная пелена, что покрывала его янтарные глаза, исчезла. Он может контролировать изменение? Я знала, что это не игра воображения.
– Эрик?
– портал начал сворачиваться по краям, серая вихрящаяся масса заполнила небольшой коридор, меня обдало холодным порывом воздуха.
–
Эрик!
– я схватилась за раму зеркала и беспомощно смотрела, как передо мной закрывается проход. Последнее, что я увидела, была его улыбка. Она была грустной. Мне хотелось закричать от отчаяния. Мне нужно научиться создавать порталы. Нет, мне нужен...
Торин. Где он?
В очередной раз открылся портал, принося с собой теплое дуновение, и в комнату вошел Торин.
– Что такое? Что-то случилось?
– Эрик...
– горло горело, из-за чего было сложно говорить. Торин обнял меня, и я уткнулась лицом ему в шею.
– Ты дрожишь. Что он сделал?
– одной рукой он взял меня под колени и с легкостью поднял. Подойдя к кровати, сел и устроил у себя на коленях.
– Бог он или нет, я все равно заставлю его пожалеть за то, что он причинил тебе боль.
Я закачала головой, по лицу скатывались слезы. Не могла поверить, что плачу, но, несмотря на все мои старания, я не могла остановиться. В дверь постучали. Она открылась и закрылась, но, когда я оглянулась, никого не было.
Я вытерла щеки.
– Кто...
– Твоя мама, - Торин вытер мои слезы и с беспокойством всмотрелся в мое лицо.
– Что произошло?
– Я ненавижу Эрика, - выдавила я из себя.
– Ты же знаешь, что нет.
– Нет, ненавижу, - я слезла с его колен и прошлась. Он устроился поудобнее, нагромоздил у изголовья подушек и скрестил руки.
Я начала говорить, не
– Я знаю, что должна радоваться тому, что он может контролировать изменение, но я сейчас могу думать только о том, что он сказал. Когда это закончится, я заставлю его пожалеть об этом так, что он вечность помнить будет. Но сейчас мне не нужно все это, - к глазам снова подбежали слезы, и я быстро заморгала, чтобы не разреветься.
– Папа выглядит так, будто чем-то тяжело болен. Ты вылечил его в тот раз, но ему становится только хуже. И вдобавок ко всему, Лавания заставляет меня выбирать между обучением и Корой. Что за бред? Я думала, она добрая и хорошая, а она, какого-то черта, превратилась в имперскую верховную жрицу-наставницу. Мне нужен...
– Я, - Торин похлопал по кровати.
– Иди сюда.
– Нет. Мне нужно подумать, придумать план. Должен быть способ спросить ее о рунах, не вызывая подозрений, и...
– Веснушка!
Я замолчала и уставилась на Торина.
– Что?
– Мне больно видеть, как ты плачешь.
– Я не плачу. Я зла и в ярости и очень, очень зла, - я вытерла щеки.
– Ладно. Мне больно видеть тебя «злой и в ярости и очень, очень злой». Иди сюда и избавь меня от страданий.
Какой он дурак, но я была рада, что он рядом. Я забралась на кровать, свернулась у него под боком и обняла его. Слезы текли, пока плакать стало уже нечем. Мне хотелось укрыться одеялом с головой и больше никогда не выходить из комнаты.
– Во-первых, я исцелил твоему папе шишку на голове, значит, падение не могло ему повредить, - мягко сказал Торин, будто мы обсуждали что-то настолько обыденное, как погода на улице.
–
Во-вторых, Лавания не вправе ставить тебе ультиматумы. Она моя создательница, и я уважаю ее, но она твой наставник, а не надзиратель. Она не может диктовать тебе, когда прекращать дружбу с Корой. У вас в запасе еще есть примерно пять лет. Максимум десять до того, как она поймет, что ты не стареешь. Никто не может их у тебя отобрать.
Я подняла голову и заглянула ему в лицо.
– Ты хочешь подбодрить или сделать меня еще более несчастной?
– Я хочу, чтобы ты была реалисткой, - он поцеловал меня и добавил: - И последнее, у тебя есть я. Может я и потерял свою рунную книгу, но я достаточно знаю, чтобы объяснить значение того, что ты видела. Тебе надо только нарисовать... Куда ты идешь?
– Твоя книга у меня, - я подошла к шкафчику, вытащила полку и потянулась в самый ее конец.
– Я собиралась вернуть ее тебе после разговора в пятницу, но со всем этим совершенно забыла.
Он взял книгу и открыл ее.
– Нет, все в порядке. Посмотрим, есть ли здесь руны, которые ты видела у Эрика, - он снова усадил меня к себе на колени.
–
Перевернутые или зеркальные руны, которые ты, говоришь, видела, обычно имеют противоположное значение. Вместо храбрости они вселяют обман... щедрость становится жадностью... доброта...
– Злостью. Я поняла. Это может объяснить его стремную улыбку после изменений, словно ему доставляет удовольствие смотреть, как люди бьют друг друга, - меня передернуло. Мне хотелось, чтобы вернулся старый Эрик.