Бессмертный мятежник

Плеханов Андрей Вячеславович

Так или иначе, он с удовольствием погружался в жизнь воина Лю, учась у него приемам боевого искусства и духовному самоочищению. С другой стороны, Демид с трудом возвращался к своему обычному, материальному существованию, восставая от сна. Раздвоение личности накладывало отпечаток на его существование – стоило ослабить контроль над собой, и он начинал бормотать по-китайски, с трудом понимал смысл слов и поступков окружающих его людей. Даже желудок его перестроился на китайский лад – обычная для русского человека пища ложилась внутри него неперевариваемым грузом, и лишь чашка риса и кусок вареной тыквы придавали телу легкость и уверенность в движениях.

"Это он – Дух

Мятежный, – подумал Демид. – Он опять зашебуршился внутри моего сознания. Помнится, Нуклеус пообещал мне, что какая-то часть предыдущих воплощений может возродиться во мне в виде воспоминаний, и случиться это может в минуты тяжелых испытаний. Так оно и есть. Образ Лю Дэаня появился в моей продырявленной башке, когда я валялся без сознания в реанимации. А потом он пришел мне на помощь – когда я сражался с Табунщиком. Это он, великий фехтовальщик Лю, победил Табунщика – я не уверен, что смог бы проделать снова те умопомрачительные финты в бою на мечах. Стало быть, мне нужно готовиться к новым неприятностям. Дух Мятежный снова подсказывает мне: враг недалеко. Интересно, как он будет выглядеть на этот раз?

– Дем, смотри! – Лека, уже полчаса пытающаяся выловить в телевизоре хоть что-нибудь интересное, толкнула его локтем. – Ты спишь, что ли? Мужик интересно говорит, послушай!

Дема тряхнул головой и обрывки сна разлетелись в стороны. На экране восседали трое: известный городской журналист – маленький усатый человечек в больших квадратных очках, рыжий длинноволосый субъект со сломанной переносицей и отстраненным взглядом, и милицейский чиновник в ранге полковника.

– Который из них интересный?

– Вот этот, с патлами. Отец Ираклий называется. Священник, что ли? Такую речугу сейчас толкнул, я чуть со стула не свалилась.

– Да ну тебя, Лека. Спать я пойду.

– Нет, ты послушай, Дем! Это про преступность. Этот мент ему: "Не ваше, мол, это дело – с уголовниками бороться! Мы, милиция, делаем это профессионально." А Ираклий ему: "Ни хрена вы не делаете! И не сможете сделать, если каждый человек сам борьбу со злом не начнет. А преступность – это, мол, только часть великого зла, которое пожирает нашу мать-Россию". По-моему, правильно мужик говорит! Да ты слушай, Дем, они только начали.

– …Вот тут-то вы, извиняюсь, нарушаете, так сказать, правовые нормы, – продолжил между тем полковник в телевизоре. – Потому что если каждый будет, так сказать, бороться с преступностью подручными средствами, это что же выйдет? Анархия и беззаконие выйдет, я вам так скажу! Конечно, это замечательно, что вы пытаетесь содействовать Органам в недопущении преступности. Но что вы сделаете, поймавши, так сказать, правонарушителя? В конечном счете приведете его к нам же, в УВД. И в этом мы дадим вам положительную оценку…

– Боюсь, что вы не совсем поняли меня, господин Мочалов. – Отец Ираклий заговорил, и голос его был преисполнен спокойствия. – Мы вовсе не собираемся отлавливать уголовников и доставлять их, как вы изволили выразиться, в "органы". Это было бы проявлением чисто формального подхода, свойственного всей нашей системе в целом. Ну, поймаете вы тысячу, даже миллион преступников. Изолируете их от общества, пусть даже навсегда. Но новые миллионы преступников встанут на их место, займут освободившуюся нишу. Ибо суть нашего социума сейчас такова, что он воспитывает негодяев даже из молодых людей с первоначально неплохими задатками.

– Извините, извините! – Полковник, похоже, вошел во вкус жаркой словесной баталии. Журналист пытался что-то сказать, но был отодвинут в сторону молчаливым жестом. – То есть, вы что хотите сказать? Вы критику наводите на тех, кто сейчас

выполняет трудную каждодневную работу. По стабилизации, так сказать. А это сейчас все умеют – ругать правительство, президента, милицию. Вот вы делайте что-нибудь конкретное, тогда вы будете иметь моральное право. Как мы делаем. Вот я вам приведу последние цифры…

– Не надо цифр. – Ираклий улыбнулся отнюдь не кротко. – Дело не в количественном увеличении или уменьшении показателей преступности на столько-то процентов. Изменения в нашем обществе может произвести только в корне иная морально-этическая концепция. И концепция эта отнюдь не нова! То, что я хочу предложить в качестве лекарства от социальных язв, старо, как мир. Ибо история человечества повторяет сама себя бесконечно. Россия в теперешнем своем состоянии являет собой типичный пример общества без идеала – без Бога, без царя и героя. Поверьте мне – человек, не верящий в добро, в какой бы форме оно не проявлялось, неизбежно приидет в объятия зла.

– Что-то очень уж неконкретно вы рассуждаете, уважаемый собеседник. – Полковник Мочалов удовлетворенно откинулся на спинку кресла. – Вот вы пойдете к преступнику на улице и будете говорить ему все это? И какой же толк от этого будет, так сказать? Пока вы ему проповедь свою говорить будете, он вас ведь и убить может! Они, знаете ли, церемониться не любят!

– Слова мои обращены не к преступникам. Да, есть среди них люди, способные оставить свою греховную стезю и встать на путь истинный. Но, простит меня Бог, я вовсе не собираюсь проповедовать среди отбросов общества. Моя аудитория – та морально неиспорченная часть российского общества, которая чувствует в себе призвание жить свободной, одухотворенной жизнью, призвание активно противодействовать злу, но не знает, как ей приложить силы в движении своем к добру. У этих людей нет вождя – человека, способного сплотить их воедино и научить их любить и поддерживать друг друга. Души их томимы ожиданием идеала – но кто может стать предметом для подражания в нынешней России? Бог православной церкви затерялся, отошел на второй план, заслоненный паутиной устаревших обрядов и бесконечными внутрицерковными дрязгами. Коммунистические боги, созданные за семь десятилетий правления большевиков, развенчаны и низведены до положения простых негодяев. Протестантские образцы христианства и прочие религии запада и востока, как ни странно, вызывают в душе российских граждан наибольший отклик, ибо еще не приелись, они удивляют и приманивают кажущейся своей новизной. Но помяните мое слово – спасение нашей родины никогда не приходило извне! Оно всегда зарождалось и росло в самой России. Здоровые ее силы собирались и восстанавливали порядок. Вспомните Козьму Минина – обывателя нашего города…

– Да, пожалуй, нужно признать, что во многом вы правы… – Полковник Мочалов посмотрел на отца Ираклия с интересом и уважением. Похоже, полковнику все больше нравился этот человек. Конечно, не все в его речи можно было уложить в строгие рамки закона, но милицейский чин пренебрег бы мелочами, заполучив такого могущественного союзника. Демид подумал, что негласная поддержка Ираклию со стороны властей обеспечена. – Патриотическое воспитание молодежи – вот что нам сейчас необходимо! Ведь вспомните, как раньше было: комсомол, ДОСААФ, пионерская игра "Зарница". Советский паренек с детства знал, что такое хорошо, и что такое плохо. А сейчас кому ему подражать? Ведь что ему вдалбливают, извиняюсь? Чтобы зарабатывать деньги, деньги, деньги… Любой ценой, так сказать! По телевидению, из прессы, даже в школе вот – сплошные нувориши в качестве примера для подражания. Это никуда не годится, я вам скажу!