Бессмертный мятежник
Шрифт:
Надежда умерла в его сердце в тюрьме. Когда в камеру, где и так было столько народа, что невозможно было даже сесть, втолкнули Даху – его соседа из деревни. Даху сказал ему, что оба младших брата Вана застрелены при попытке сопротивления революционным массам.
Тогда Вэй заплакал в первый и в последний раз в жизни. Он понял, что остался последним из Хранителей. И что ему придется переступить через убийство, чтобы сохранить Школу. А Школа была для него превыше всего.
Он ушел этой же ночью. Он без труда сломал хлипкую стену тюрьмы-времянки, сделанную из сырцового кирпича. Мало кто последовал
Он не задумывался той ночью, когда убивал людей и сторожевых псов. Он просто прокладывал себе путь. Он мог быть невидимым, как пустота, бесшумным, как тень, быстрым, как змея. Через неделю он уже был в Гонконге. Печаль навсегда поселилась в его глазах, но сердце так и не стало каменным.
Потому что он остался даосом.
– Ван, ты еще не умер? – Демид тряс его за плечи. – Оторвись от своих заоблачных блужданий! Мы пришли. Это Глаз Шайтана! Ты понял?
– Да, – сказал Ван. – Это отверстие ведет ко Вратам.
– Дальше я пойду один. Ты можешь возвращаться, Ван.
Ван стоял молча. Он не спрашивал, зачем Защитнику нужно было тащить его сюда, на край света. Он думал о том, что Тайдисянь оказался совсем не таким, как представлял его себе Ван долгими бессонными ночами. Служение Великому Земному Бессмертному – ничего не было выше этого. Но что дал Великий Земной Бессмертный Вану? Ничего. Ничего, что он мог бы поместить в сокровищницу своей души и сказать: "Вот это является добродетелью – такой, какой не может обладать смертный человек". Может быть, Тайдисянь являлся благим началом, подвластным одним Небесам. Но он не был человеком, хотя и прятался в человеческом обличье. Он был Духом – холодным и бесстрастным, как камень. Мог ли Ван назвать это разочарованием? Нет. Все было так, как только и могло быть, и Ван не в силах был изменить что-либо. И ему оставалось только болезненно щуриться на ледяном ветру и думать о пути домой – еще более трудном, чем путь сюда.
– Я подожду, – сказал Ван.
– Я могу не вернуться.
– Я знаю.
– Сколько ты будешь ждать меня? Неделю? Месяц? Ты замерзнешь, Хранитель. Кто знает, может быть, мое место – там, в этой пещере, рядом с Вратами? Может быть, там мне легче будет контролировать моих злобных братьев-Духов? И я проведу там тысячелетия?
– Ты можешь оставаться там хоть навечно, Тайдисянь, – сказал Ван. – Я буду ждать не тебя. Буду ждать Демида.
– Дело твое… – Защитник равнодушно взглянул на старика и бросил рюкзак в снег.
ГЛАВА 24.
Скала была высотой около полусотни метров. Ее серая поверхность, почти вертикальная, была изъедена трещинами. Но Демид не собирался, как альпинист, карабкаться по ней, вбивая клинья в неподатливый камень. Он размотал конец длинной веревки, которую принес с собой. С пятой попытки ему удалось зацепиться крюком-кошкой за край круглого отверстия, находившегося на высоте десяти метров. Он подергал веревку, проверяя ее прочность, и полез вверх, упираясь ногами в скалу.
Путь его близился к концу. Новые ощущения захлестывали Демида. Но они
Демид уцепился руками за каменный выступ, подтянулся и перевалил тело на площадку, с которой начинался путь внутри горы. Теперь он лежал и отдыхал.
Здесь было тепло. Демид переоделся еще там, внизу, снял меховую одежду и надел куртку и штаны из бурой холстины, что были на нем во время обряда инициации. Он не знал, почему сделал это – просто знал, что так нужно. Желтый пояс оказался таким длинным, что Демид обернул его вокруг талии пять раз. За поясом сзади висели бамбуковые ножны с серебряным мечом. Больше Демид не взял ничего.
Может быть, это не было еще другим миром, но это не было уже и тем миром, откуда пришел Демид. Словно невидимый занавес задернулся за Защитником, когда он проник в отверстие горы. Здесь все было не так, как снаружи. Здесь не было зимы. Не было света и тьмы – только ровный полумрак, не утомляющий глаз. Пространство тоже вело себя странно – Демид видел равнину, извилистую дорогу, мощенную неровными каменными плитами и неясный силуэт исполинского сооружения вдали. Он знал, что все это не могло уместиться внутри небольшой скалы. Он уже видел подобное в призрачных мирах, с которыми ему приходилось сталкиваться.
"Что, уже Мир Тьмы? – подумал Демид. – Нет, вряд ли. – Он просто не мог представить себе Мир Тьмы как что-то материальное – жуткое, разъеденное тоской место. – Если бы я очутился там, торжествующие, голодные, вопящие Духи уже налетели бы на меня и разорвали на миллион частей".
Демид встал, стряхнул с одежды остатки снега, быстро тающие в душном тепле пещеры, и пошел вперед.
То, что неясно маячило в серой полудреме далекого тумана, постепенно обретало очертания: замок, огромная каменная крепость цвета тысячелетней седины. Демид сразу вспомнил Башню Сновидений. Демид ничего не мог сказать об архитектуре этого сооружения, как нельзя ничего сказать об архитектуре утесов, причудливо изгрызенных ветрами и превращенных ими в базальтовое кружево. Замок этот не был создан природой, но человеческая рука также не была приложена к его созданию. Только Дух мог придумать такое сооружение – вычурное, величественное и нагоняющее смертную тоску.
Надсадное, однообразное позвякивание Демид услышал еще издалека. Источником звуков было четвероногое существо, копошившееся у входа и прикованное к стене длинной ржавой цепью. Когда Демид подошел совсем близко, существо оставило свои попытки выдернуть цепь из стены, встало в полный рост и повернулось к Демиду.
Это была Яна.
– Привет, Яна, – сказал Демид.
– Да, – сказала Яна. – Это ты. Ты сильно изменился. Но все же это ты, Демид.
– Ты тоже изменилась.