Бессмертный мятежник
Шрифт:
– Нет. К сожалению. Если бы ты пристукнул меня тогда, я бы хоть имел полные доказательства, что ты – сволочь последняя. А так… Я просто упился, заснул под забором и меня пырнули ножом, чтобы снять дешевые часы. Идиотская смерть.
– Ты все еще считаешь меня виновным во всем?
– Конечно! Единственное положительное влияние, которое ты оказал на мою судьбу – то, что из-за тебя я загремел после смерти в этот охренительно помпезный сарай. По крайней мере, жратвы и выпивки здесь – навалом. И никакого похмелья – пей литрами, пока башка не отключится. Хозяин – мужик хороший, в отличие от тебя. Только вот никак не выпрошу у него для себя Ирку. "Не померла она еще, – говорит. – Не могу живого человека сюда перетащить". Скорей бы она сдохла, что ли! Скучно одному квасить.
–
– Не знаю. Никого пока не встречал. Скучища смертная.
"Сразу две неувязки, – подумал Демид. – Ладно, возьмем их на заметку".
Следующим был профессор Подольский. Естественно, он находился в библиотеке. Сидел там, обложенный фолиантами по макушку и ловил кайф от общения с книгами. Он явно меньше страдал от отсутствия людей, чем Олег.
– Господи, Демид! – всплеснул старикан руками. – Значит, вы тоже… Мягко выражаясь, почили в бозе. Какая жалость! Вам бы еще жить да жить…
– Виктор Сергеевич, вы что, хотите сказать, что я умер?
– Ну да, разумеется. Если вы оказались здесь, в раю, значит, ваше тело прекратило, так сказать, свое бренное существование.
– И это вы называете раем? – Демид обвел рукой огромное помещение, заставленное бесконечными шкафами с книгами.
– Да. А почему бы и нет? Знаете, Демид, наверное, рай – для каждого человека свой. Люди ведь созданы по-разному. А рай – место, где должны осуществляться самые потаенные, самые несбыточные желания. Для кого-то это разливанное море вина, для кого-то – толпы красивых, жаждущих любви женщин, для кого-то – серафимы в белых хламидах, поющие религиозные псалмы. А для меня рай – вот такой! Я долго не мог понять, куда я попал. Я бродил по сему загадочному замку, пока не встретил Хозяина и не изложил ему свои сокровенные мечты. Он был так добр – обаятельное и совершенное божество. Он просто воплощение Бога! Все мы находимся в плену стереотипов. Мы уже не можем представить себе Бога не так, как нам предписано господствующей религией. Но в самом деле, почему мой Бог должен выглядеть стариком в длинном белом балахоне, с седой бородой до пояса и сияющим венцом над головой? Если я попадаю, мягко выражаясь, на тот свет и встречаю там красивого молодого человека с хорошими манерами, который выслушивает меня с любовью и пониманием, почему я должен убеждать себя, что он – не Бог, по той лишь причине, что он не соответствует стереотипам? Я счастлив, Демид. Я откровенно счастлив! Здесь, в этой библиотеке, находятся все сокровища, которые созданы человеческим гением! Тома, разрушенные временем, погибшие в пламени Александрийской библиотеки, похороненные в земле и уничтоженные святой инквизицией мрачного средневековья! Здесь я могу найти все, что бы ни пожелал! Более того, я могу прочитать книгу, написанную на любом языке, даже если я не знал его никогда дотоле! Докажите мне, что это – не рай…
"Пожалуй, я не буду говорить ему, что его бог – то же существо, что лишило его жизни, – подумал Демид. – Иллюзии оказались для него раем. Зачем я буду разрушать их? Я не нужен ему, он нашел свое место. Интересно, найду ли я здесь человека, которому я был бы нужен?"
– Виктор Сергеевич, позвольте, я задам вам вопрос.
– Да-да, конечно!
– Скажите, куда вы попали, когда… когда умерли? Вы помните что-нибудь?
– Нет. Я сразу попал сюда, в это место. – Голос профессора был совершенно уверенным.
"Еще одна неувязка. И это очень похоже на… Впрочем, пока рано делать выводы".
Демид повернулся и вышел из библиотеки.
"Кого я встречу следующим? Пожалуй, Крота. Он надлежащим образом мертв и многого не успел сказать мне при жизни. Эй, Табунщик, я готов! Давай Крота!"
Помещение, в котором обитал Крот, было превращено в огромный спотртзал. Даже запах здесь стоял обычный для спортзала – резина и пот. Крот, в одних трусах, молотил кулачищами боксерскую грушу. Демид отметил, что выглядит Кротов замечательно. От раны в животе остался лишь маленький белый рубец. Крот подтянулся, мышцы так и перекатывались под его
– Ого, Динамит! – Крот так и подпрыгнул на месте. – Вот ни хрена себе! Значит, теперь и ты на него работаешь? Здорово! А то я уж с тоски сам с собой разговаривать начал! Слушай, ты не в курсе, когда мы отсюда двинем?
– Ты надеешься покинуть это место?
– Верняк! Я вроде оклемался достаточно. Пора делом заняться.
– Каким делом?
– А что, Хозяин тебе не говорил? – Крот посмотрел на Демида с подозрением. – Дело он большое затевает. Поначалу, может, поснимать кой-кого придется, но потом башли большие пойдут. Не дрефь, Дема! Я всегда говорил, что мы с тобой сработаемся. Ираклия ты расчебранил на кусочки, я знаю! За это ты молодец!
– Откуда ты знаешь про Ираклия?
– Ну, он мне сказал. Хозяин. Говорил, башку ты Ирокезу оттяпал. И все сделал, как надо. Так что нам в самый раз вернуться и порядок навести. Там, небось, братву мою без меня совсем прижали. Ты не в курсе?
– Прижали, прижали, – сказал Демид. – Значит, живой ты, Степаныч? И не умирал совсем?
– А как же? – Крот шлепнул себя по животу. – Вот, видишь, какую дыру Бача мне нарисовал? До кишок меня раскатил. Только я живучий, Дема. Уж думал, совсем душа на тот свет отъехала. Да нет! Очухиваюсь – а я тут, в этом месте. И дыра в пузе уже затянулась. Это он меня спас, Хозяин. Я на него работать буду. Нравится он мне, с понятием мужик. Понимает, что такие, как я, на дороге не валяются!
– Ага, – кивнул Демид.
Он вспомнил окровавленный, скрючившийся на снегу труп Крота. Вспомнил похороны Крота, на которые съехалось полгорода бывших друзей и прихлебателей. ЭТОТКротов не знал, что он мертв. Не знал, что Хозяин, так великодушно вытянувший его с того света и ненавистный Ирокез – лишь разные обличья одного и того же существа. Демид не стал растолковывать Кроту, что к чему. В этом не было ни малейшего смысла.
Замок и в самом деле был полон людей, но каждый из них являлся только поодиночке. У Демида уже кружилась голова от разговоров. Жильцы замка, выуженные из закоулков деминой памяти – давно умершие, забытые, любимые, ненавистные и почти незнакомые, – появлялись из полумрака, хватали его за одежду, если он молча пытался пройти мимо. Они жаждали разговора с ним, признавались в любви и бросали ему в лицо обвинения – страшные в своей правдивости. Демид шел под каменным градом давно похороненных воспоминаний, разгребал ногами проклятия, как осеннюю листву. Никогда не думал он, что причинил столько горя людям, которые верили в него. Когда-то он любил их, но теперь они были для него лишь ожившими тенями. Все они боготворили Хозяина, давшего им новую жизнь. "Хозяин, Хозяин, Хозяин…" – звучало в ушах Демида. Не было в мире существа добрее и человечнее Хозяина. Защитник встряхивал головой, отгонял наваждение, и мрачно брел вперед. Он знал, что ему было нужно. Но тот, кого он искал, никак не попадался на его пути. Только он мог разрешить его сомнения.
– Алексей, – бормотал Защитник. – Где ты? Что решил ты для себя?
Дема нашел Алексея в кухне. Петрович и вправду подвизался у Табунщика в должности повара – стоял в клубах пара, окруженный шипящими от жира сковородами и ловко орудовал огромным ножом, разрубая на доске тушки куропаток.
– Ну, как тебе новое амплуа? – Защитник скрестил руки на груди и прислонился к стене. – Так и будешь кромсать дичь? Или присоединишься к Табунщику в его новом крестовом походе?
– А почему бы и нет? – Алексей воткнул нож в доску и вытер руки о фартук. – Не думай, что у меня совсем нет выбора. Снова умереть – не такая уж плохая развязка для игры, в которой я проиграл по всем статьям. Не вижу смысла снова отправляться на тот свет. Я еще многое сумею сделать для людей.
– Под командой Табунщика? – Защитник усмехнулся. – Чего же стоила твоя борьба? Ради чего столько лет ты охотился за Духом Тьмы? Чтобы поднять лапки?
– Я охотился за другим Абаси, – пробурчал Алексей. – За Гоор-Готом, Сычом чертовым. И в конце концов выкинул его из Среднего Мира. С Табунщиком я не воевал никогда. Это уже твоя работа, Мятежник. Табунщик устраивает меня.