Бессмертный воин

Хендрикс Лиза

–  Вот. Не так уж плохо, - произнёс он, заканчивая натягивать одолженные штаны и затягивая завязки.

–  Вы ужасный лгун, милорд. Думаю, я провожу вас немного, пока вы не свалились и…

–  Нет!

Она отскочила назад, напуганная его горячностью.

–  Я всего лишь хотела быть рядом, чтобы помочь вам, милорд.

–  Нет, - повторил он.
– Ты не пойдешь за мной. А крепко-накрепко запрёшь дверь и останешься тут, пока я благополучно не уберусь прочь, и если услышишь любой странный шум, весь день и носа не высунешь. Поняла?

–  Нет,

милорд, не поняла.

–  Значит, просто прими на веру мои слова и подчинись, - он размышлял, как заставить её сделать, как он сказал.
– Приказываю именем лорда Олнвика. Останешься в хижине. За мной ни шагу. Поклянись, - он сделал два шага к ней и прокричал приказ, словно находился на палубе своего корабля.
– Поклянись!

Она вздрогнула, как от пощёчины, и недоуменно нахмурила тёмные брови, но кивнула.

–  Клянусь, милорд. Я сделаю так, как вы говорите.

–  Хорошо.
– Он поспешил покинуть хижину, пока его ноги не превратились в лапы.
– Как добраться до Олнвика?

–  Идите по тропе, милорд. Мимо березы.

Он заметил, где тропа уходила на восток.

–  Благодарю тебя за всё, что ты для меня сделала, Мейрвин из Элнвуда. Теперь запри на засов дверь.
– Она помедлила, и он прорычал ей через плечо.
– Держи слово, женщина.

–  Да, милорд.

Ещё раз недоумённо взглянув напоследок, она закрыла дверь. Звякнул запираемый железный засов.

–  Держи слово, - повторил он последний раз, достаточно громко, чтобы она услышала через дверь. Затем повернул на запад, прочь от Олнвика, вглубь леса, гонимый мыслями о милой Мейрвин и о том, что сталось бы, забреди раненый медведь обратно к ней.

Небо начало окрашиваться в темно-серый предрассветный цвет. Высоко на ветке неуверенно защебетала одинокая птаха; времени у него почти не осталось.

Он продвигался так быстро, как позволяли ноги, но всё равно не достаточно быстро. Мало-помалу светлело небо, всё больше слышалось птичьих трелей, однако медведь ещё мог легко добраться до хижины. Вдруг на него из деревьев с карканьем спикировала черная масса.

–  Пора уже, - проворчал он, захромав вслед за вороном. Через несколько минут он услышал коней, и его затопило облегчение.
– Ивар! Сюда.

–  Выглядишь так, словно тебя съёли, и ты вышел через задний проход, - подъехав, заявил Иво. Он наклонился, передавая поводья Кракена, и принюхался.
– И воняет дерьмом.

–  И я тебя рад видеть, - Бранд начал было взбираться на коня, но понял, что ногой в стремя ему никак не попасть. Он подвёл Кракена к поваленному стволу, неуклюже подтянулся на виду у ошеломленного Иво, и с тяжелым стоном уселся в седло.
– Поехали. Время не терпит.

Поездка оказалась едва ли менее болезненной, чем ходьба, но определенно более быстрой. Бранд стиснул зубы и вцепился в гриву Кракена, словно ребенок, пока лошади прокладывали путь через лес.

–  Я недавно наткнулся на мёртвого борова, - произнёс Иво, когда Бранд отдышался.
– Твоя работа?

–  Да.
– Бранд по пути вкратце рассказал о вечерних событиях.
–

Она пыталась привести меня в порядок, но и сейчас я чувствую, как воняю дерьмом этой тварюги. Похоже, дело в бороде.

–  Вероятно, пора от неё избавиться.

–  И выглядеть как нормандец?
– фыркнул Бранд.

Иво закатил глаза, но оставил эту тему в покое.

–  Знаешь, сейчас достаточно холодно и туша, должно быть, ещё не завоняла. Если волки не успели добраться до кабана, Ари может его разделать, и мы его сегодня вечером перетянем.

–  Я съем его сердце, - поклялся Бранд. Он взглянул на облака, которые понемногу одевались в золотые одежды.
– Оставь меня здесь и уведи подальше лошадей. Медведь сегодня будет вне себя от боли.

Иво кивнул, оглядываясь в поисках примет, по которым можно было запомнить место.

–  Я вернусь, чтобы встретить тебя сегодня вечером. Не забредай далеко.

У Бранда перехватило дух и выступили на глазах слёзы, когда он спешивался. Он смахнул их, прежде чем посмотреть на Иво.

–  Я постараюсь, но медведь есть медведь, он волен поступать по-своему.

Когда Иво с лошадьми скрылся в лесу, Бранд снял себя одолженную одежду и сунул её в дупло дерева, чтобы потом вернуть мужу Мейрвин. Он отыскал удобную берлогу под ближайшим поваленным деревом и залез в неё, надеясь, что медведь там останется и будет спать. Он лежал, изнывая от боли и дрожа от холода, счастливый, что находится достаточно далеко от хижины Мейрвин, но вот солнце пробило горизонт, и его охватила другая боль, и он мучительно прорычал в жемчужно-розовое небо.

Глава 12

Алейда после обеда сидела со своими женщинами и изнывала за шитьем. Ее муж целую ночь отсутствовал дома, даже нельзя было сказать, что он пренебрег ею и остался спать в зале. Алейда прилагала все усилия, чтобы не думать о том, что все это может означать, но такое поведение было затруднительно, так как в отличие от рук, ее разум был свободен от работы, и, к несчастью, ни одна из женщин не выглядела сегодня особенно словоохотливой.

Предоставленные сами себе, ее мысли ступили на опасную дорожку. Чем дольше она шила, тем большее раздражение испытывала и тем больше ошибок совершала, что в свою очередь делало Алейду еще больше раздраженной. Она в третий раз распарывала шов, когда какой-то голос у дверей рассыпался в извинениях.

Алейда оторвалась от своего шитья и улыбнулась. Вот, наконец-то, появилось что-то, что может отвлечь ее мысли от размышлений о нем.

–  Да, Освальд. Что такое?

–  Лорд Иво сказал что-нибудь о своей поездке?

Улыбка потускнела, Алейда закрепила иголку в ткани и отложила одежду в сторону.

–  Нет, не сказал. Я предположила, что он разговаривал с Вами.

Управляющий покачал головой.

–  Боюсь, что нет, миледи.

–  А-а. Ну, вероятно, они оказались к одному из имений ближе, чем к Олнвику и решили провести ночь там.
– Провести ночь со шлюхами - непрошено добавил ее разум.