Бессмертный
Шрифт:
— Эшли, к чему все это? Я не лондорка.
— Но можешь ей стать.
— Что? — голос как-то разом осип, а потом и вовсе пропал, когда Рис, все еще не выпуская моей руки, опустился передо мной на колени.
— Миранда Кэролайн Морган, я прошу тебя стать моей женой.
Кровь отлила от моего лица, а потом резко прилила обратно, меня бросило в жар. Мне казалось, что хуже уже быть не может, но могло.
Боже мой, Эшли, ты все еще меня любишь…
Мне стало тошно, мне стало больно. Мне захотелось его оттолкнуть, возможно, даже ударить и на повышенных тонах объяснить
Я собрала волю в кулак и ответила спокойно, но твердо:
— Нет.
— Если ты станешь моей женой, я хоть как-то смогу участвовать в твоей судьбе, я найму лучших адвокатов, я… — он запнулся под моим тяжелым взглядом.
— Ты поломаешь свою жизнь, — закончила я за него. — Умоляю, Эшли, встань, я не приму твоей жертвы.
— Это не жертва, — возразил Рис, но, тем не менее, поднялся.
— Не обижайся, пожалуйста, — тихо попросила я. — Но тебе не нужно связывать свою жизнь со мной. Ты испортишь себе карьеру, ты запятнаешь свою репутацию, в конце концов.
— Может быть, мне все равно, — упрямо возразил Эшли.
Я твердо встретила его взгляд.
— Мне не все равно, — отрезала я, — И Александру не было бы все равно.
Кажется, последний аргумент таки возымел действие, Рис опустил глаза.
— Александр бы хотел, чтобы я сделал для тебя все, что в моих силах.
— Ты сделал, Эшли, — заверила я. — Ты сделал, — подошла ближе и на этот раз сама взяла его за руку, — спасибо тебе.
«Прометею» велели оставаться на орбите планеты и выслали навстречу катер, который должен был прибыть с минуты на минуты. Почти весь экипаж собрался в шлюзовом отсеке.
— Ты как, девочка моя? — участливо поинтересовался кок, который для возвращения домой даже снял с головы свою фирменную бандану, и я впервые увидела, что у него редкие седые волосы.
Я пожала плечами:
— Порядок.
— Храбришься, — понял Кули, — но ничего, ты молодец, — он ободряюще похлопал меня по плечу. — В любом случае, тебя ждут долгие допросы, а там уже поглядим, может, Рикардо поможет.
— Рикардо? — я посмотрела на Глеба, как на сумасшедшего. — Рикардо собственноручно отправил родного брата на задание, с которого было практически нереально вернуться живым. Неужели он станет что-то делать для меня? Кто я ему? Никто, и видел он меня всего один раз.
Кули не стал со мной спорить, только покачал головой и тихо, практически себе под нос произнес:
— Не принимай маски за лица.
Я не успела переспросить, что он имел в виду, потому как катер с планеты запросил стыковки.
Форма вошедших на борт была такой, какую я уже видела на станции Паллада, когда мы встречались с Рикардо Тайлером. Брюки и кители стандартного лондорского темно-синего цвета.
— Капитан Гленсфильд, — представился идущий впереди мужчина лет сорока с благородной сединой у
Эшли выступил вперед.
— Коммандер Рис, — козырнул он. — Какие будут распоряжения для остального экипажа?
— Пока никаких, коммандер, оставайтесь на борту, скоро прибудет команда проверки.
Эшли нахмурился, но спорить со старшим по званию, естественно не стал. Это только Александр по-особому понимал понятие субординации. Без него все встало на свои места и подчинялось общепринятым правилам.
— Лейтенант Морган, прошу вас сдать оружие и подойти ко мне.
— У меня нет оружия, — я шагнула вперед. — Я готова.
— Протяните руки, лейтенант.
Наручники. Все верно, а на что я рассчитывала? Я же преступница.
Холодный металл защелкнулся на моих запястьях.
— Проводите лейтенанта Морган в катер, — капитан кивнул своим людям. — Коммандер Рис, могу я с вами переговорить наедине?..
Больше я ничего не слышала, и позволила себя увести. Не оборачивалась, не хотела видеть сочувствующие взгляды своих друзей. Да, именно друзей.
Катер привез нас в небольшой военный космопорт, откуда путешествие продолжилось на флайере.
Я удивилась, когда при выходе из коспорта мне на плечи накинули шерстяной плащ с капюшоном. А когда вышла на улицу, поняла: в этой части Лондора стояла зима.
Я так давно не видела снег. В полном безветрии снежинки сыпались с неба, оседали на ресницах, попадали за воротник и тут же таяли. Покрытые снегом облетевшие от листьев деревья, сугробы с обеих сторон от расчищенных дорожек, заснеженные дома. Все это казалось таким красивым, непривычным, чуждым, но настолько прекрасным, что я невольно застыла, залюбовавшись открывшейся мне картиной.
— Пойдемте, лейтенант, — легонько толкнули меня в спину, возвращая в реальность.
Волшебство пропало. Вернулись наручники на запястьях и конвой.
— Конечно, — я опустила голову. — Извините.
А потом часы слились в один бесконечный день. Меня допрашивали, долго, без перерыва, разные люди, все в звании не ниже капитанского.
Я рассказывала все, ничего не утаивала и не приукрашивала. Старалась говорить максимально подробно и беспристрастно. Тем не менее, мне понадобился весь мой самоконтроль, когда я описывала, при каких обстоятельствах погиб Александр. Потом стало проще, я практически ничего не помнила о тех роковых событиях, поэтому пересказала основные факты, кратко и эмоционально скупо.
— Вы сожалеете о том, что сделали?
Признаюсь, этот вопрос поставил меня в тупик. Что значит, сожалею ли? Они, что, полагают, что человек может гордиться тем, что отправил на тот свет столько невинных душ?
Мне стало тошно. Нет, моя откровенность и мое чувство вины не имеют никакого отношения к этим людям.
— Вы просили пересказать факты, я это сделала, — сдержанно ответила я, тем самым завершая диалог.
Капитан, допрашивающий меня, хмыкнул, но не стал спорить, после чего приказал проводит меня в камеру.