Бесстрашный
Шрифт:
— Решаемая каким образом?
Я хмыкнул, налил себе из кувшина вина, выпил и с интересом посмотрел на помощника:
— Ты понимаешь, мой друг… Одни целители неплохо лечат простые болячки и довольствуются тем, что дают. Другие берутся только за сложные случаи, но за хорошие деньги. Третьи предпочитают всю жизнь ходить в подмастерьях-помощниках у более сильных, умелых, удачливых. А знаешь, из-за чего?
— Потому что… они не уверены в своих силах? — попробовал угадать капитан.
— Это не причина, а следствие. Главное в том, что эти третьи привыкли считать себя лишь исполнителями и не пытаются мыслить масштабно, нестандартно, а иногда и вообще
Совет командоров собрался этим же вечером. На него я пришёл в сопровождении Аршафа, Дайруса и капитана Бартозо, хорошо проявившего себя в рейде к Салате.
На этот раз меня не стали усаживать в гостевое кресло. По праву действительного члена Совета я занял то, которое раньше принадлежало убитому мной Дегриньи. Сопровождающие, как и положено, «спрятались» сзади, в окружающих стол потёмках.
— Господа командоры! — поприветствовал я коллег, усевшись и чуть наклонившись к столу.
— Командор Краум, — ответно наклонил голову Гарсиа, председатель Совета.
Остальные ограничились просто кивками. К слову, не самыми дружелюбными.
— Итак, господа, сегодня мы собрались здесь по моей просьбе, — продолжил я, решив слегка поднапрячь ситуацию. — Четыре недели назад, как мне помнится, мы вроде договорились об общих совместных действиях против Империи. Сегодня, как мне докладывают, кое-кто, в том числе, и в Совете, делает вид, что этого соглашения не было. Я прав, господа, или это всего лишь домыслы?
Члены зашевелились, начали переглядываться…
— Домыслы, командор Краум, — ответил за всех председатель. — Ваш конфидент господин Аршаф уже передал нам новые предложения по сотрудничеству с Пустоградом. Мы их рассмотрели, и у нас возникли вопросы. Именно это, наверное, и дало повод кое-кому начать сомневаться в наших добрых намерениях.
— Рад слышать, командор Гарсиа,— я откинулся в кресле и сложил руки в замок. — На все вопросы готов ответить прямо сейчас, даже на самые щекотливые.
— Кто такой проповедник Рушпун? Зачем он здесь? Что ему нужно? Это вы его сюда привезли? — начал с места в карьер командор Бунтао. Его глаза, и без того неширокие, сузились на плоском лице буквально до щёлочек.
— Отвечаю по существу. Рушпун — бывший имперский стражник, которого чуть не убили свои же. Он спасся практически чудом, а после помог нам в захвате Горок и уничтожении имперской флотилии. Своё чудесное исцеление он связал с верой в некие сущности: великого исцелителя и святую светлейшую. Именно эту веру он стал проповедовать во всех городах и селениях. Запрещать это делать я не хочу, поскольку считаю: подобная вера вредит Империи и помогает её противникам, то есть, нам.
— Поясните, — вскинулся командор Шандор.
— Легко, — усмехнулся я, опять подвигаясь к столу. — Маги Конклава жёстко и даже жестоко вдалбливают в головы подвластным им жителям мысль, что лишь император волен распоряжаться их жизнями, что они должны преклоняться перед его величием, верить в его всемогущество, а, по сути, бояться его и его служителей больше всего на свете. Проповедник Рушпун ломает эти представления напрочь. Он даёт людям новую веру. Он заставляет их осознать: их жизнью и смертью распоряжается вовсе не император и не прислуживающие ему маги. Хозяин Империи просто присвоил себе это право.
Сказал и обвёл взглядом собравшихся.
Пафоса в моём спиче хватало, но, похоже, он оказался нелишним. Господ командоров действительно проняло. Безусловно, они не были настолько наивными, чтобы поверить в мою бескорыстность и, в определённом смысле, подвижничество, но не почувствовать в сказанном убеждённость и твёрдость, конечно же, не могли. И эта убеждённость, что было понятно всем, касалась отнюдь не вопросов веры. Господа командоры, и я это видел через руну «познание», поняли, что я убеждён и уверен в успехе своего предприятия — сокрушения Империи, Конклава и императора. Так что теперь не присоединиться к нему значило совершить большую… о-очень большую ошибку…
— Какие у нас есть гарантии? — разлепил губы молчавший доселе Рионцо.
— Гарантии в чём?
— Что всё не закончится крахом?
— Гарантии в таком деле бессмысленны, кто бы их ни давал, — пожал я плечами. — Но я могу обрисовать перспективы. С надёжностью девяносто девять из ста.
— Перспективы — это прекрасно. Но нам бы хотелось подробностей, — высказал общее мнение Гарсиа.
— Извольте, — не стал я держать туза в рукаве. — Думаю, всем здесь понятно, что когда Империя рухнет, на её месте образуется большая бесхозная территория.
— А разве вы, командор, не собирались забрать её под свою руку? — прервал меня узкоглазый Бунтао.
Я покачал головой:
— И в мыслях не было.
Сидящие за столом оживились.
— Продолжайте, — кивнул мне Шандор.
— Так вот. На этой оставшейся без хозяина территории сразу начнётся грызня: кто больше урвёт себе от бывшего имперского пирога, кто станет новым хозяином разных землиц и земелек. И у вас, господа командоры, в этом вопросе имеется серьёзнейшее преимущество. Потому что вам незачем лезть далеко на восток и на север. Незачем драться с местными за совершенно ненужную деревеньку или какой-нибудь городишко с оголодавшим и озверевшим после войны населением. Ведь чтобы фактически, а не формально контролировать большую часть бывшей Империи, достаточно взять под контроль её ключевые порты и торговые коммуникации. Понятно, что перешеек между Империей и Тилландом нам захватить не получится, а даже если и выйдет, то удержать его нет ни единого шанса. Ривийцы сделают всё, чтобы он остался за ними. А вот на западе и на юге — наоборот, ни одна сволочь не сможет остановить нас, если только мы сами не остановимся.
— Какие конкретно земли вы предлагаете нам забрать под себя? — деловито поинтересовался Рионцо.
— Всё побережье южнее Урочища от первых Горок до Драарана — это раз, — начал я загибать пальцы. — Только своей баталией я его не займу, силёнок не хватит. Поэтому и хочу поделиться со всеми поровну.
— Принято, — кивнул Гарсиа.
— Юго-западная оконечность и, в первую очередь, мыс Масалах, где у имперцев форт с катапультами — это два.
— Разумно.
— И, наконец, самое главное… — взял я короткую паузу. — Синяя Гавань и Марка, два главных имперских порта в Закатном море. Это — три.