Бестиарий любви в стихах
Шрифт:
На рубеже XII–XIII веков норма культурного восприятия начала меняться. Расцвет университетов, прежде всего, привел к появлению класса, способного к критическому мышлению, не готового принимать любой материал, пришедший из прошлого за непоколебимую истину. Стали формироваться зачатки современного эмпирического подхода к знаниям. Это не могло не отразиться на восприятии бестиариев.
Альберт Великий (учитель знаменитого Фомы Аквинского) впервые проявляет скептицизм и решает проверить достоверность сведений, изложенных в бестиариях. Он проводит опыт и заключает:
«Он [Физиолог] говорит, что эти птицы [страусы] поедают и переваривают железо, но я не смог этого подтвердить: я предлагал железо нескольким страусам, они же его есть не пожелали».
Или:
«…многие,
Альберту Великому вторит английский философ и естествоиспытатель Роджер Бэкон, говорящий, что «не верит, что кровь козленка способна раскалывать алмаз», поскольку «видел собственными глазами, что это не так».
Сам же Фома Аквинский, один из наиболее авторитетных философов, оказавший значительное влияние на развитие средневековой мысли, пошел еще дальше. Он установил следующее правило, постепенно выросшее в ранг универсального закона: религиозное содержание следует искать только в Священных текстах, остальные же должно понимать буквально. Использование описаний зверей и их повадок для иллюстрации или интерпретации христианской догмы становилось невозможным. Как подытоживает знаменитый французский медиевист Жак Ле Гофф: «с расцветом университетов, знания и наука… смогли дистанцироваться от религии и обрести независимость» [8] . Очевидно, в таких новых условиях, бестиарии не могли продолжить свое существование в прежнем виде.
8
Цит. по: Ле Гофф Ж. Интеллектуалы в Средние Века / пер. А. Рутеквич. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003.
Бестиарии и куртуазный универсум
Интерпретация содержания бестиариев в религиозном ключе переживала серьезный кризис в XIII веке в связи с появлением «эмпирического скептицизма» и отрицательного отношения схоластических авторитетов к самой попытке использования «мирского» материала для объяснения божественного. Тем не менее, сам жанр бестиария требовал символического истолкования свойств животных и их повадок. Вставал вопрос о поиске замены религиозному символизму. Альтернативой христианскому космосу стал «куртуазный универсум», созданный в XII–XIII вв. трубадурами.
На XIII век приходится конец расцвета трубадурской поэзии [9] . Трубадуры были первыми средневековыми поэтами-профессионалами, создававшими свои произведения на народном языке (языком трубадуров был язык юга теперешней Франции, получивший название «окситанского» или «провансальского»). До трубадуров стихосложение велось исключительно на латыни. Основная тема провансальской лирики – Любовь и служение Даме, а форма – «большая куртуазная песнь» или «кансона». Трубадуры внесли значительный вклад в развитие поэтической техники: выработали изощренные поэтические формы, достигли больших высот в области фонетики и рифмы. Но вклад трубадуров в средневековую культуру не ограничился исключительно поэтическими нововведениями: они сформулировали и детально разработали специфическую иерархию ценностей и кодекс поведения, в совокупности образующие особую модель мира – «куртуазный универсум». Центром и венцом этой воображаемой вселенной являлась возлюбленная Дама-Госпожа. Высшей силой и источником всех благ была Любовь. Куртуазным аналогом христианских добродетелей становились такие качества, как Юность (в метафизическом смысле), Щедрость, Мера, Красота и Учтивость. Добродетели воплощались в Даме, а служение ей (и, как частное его проявление, художественное творчество) было не только способом приблизиться к Даме, но и становилось этической и эстетической самоцелью. В процессе служения влюбленный сам претерпевал ряд трансформаций, ведущих к духовному совершенству.
9
Подробнее о трубадурах см. напр.: Жизнеописания трубадуров / изд. подг. М. Мейлах, отв. ред. М. Гаспаров. – М.: Наука, 1993.
Несмотря на свой исходно литературный характер, куртуазная модель постепенно начинает влиять и на реальную жизнь. Куртуазное поведение становится светским идеалом, кодексом духовного благородства. Рыцарское поведение – этическая концепция, чьи отголоски существуют и по сей день – тесно связано с куртуазным идеалом.
Куртуазная
Бестиарии любви
Кризис старого догматического толкования бестиариев и опыт трубадурской поэзии создали предпосылки для появления нового жанра – «бестиариев любви». Первым и самым известным произведением этого жанра стал сочиненный в середине XIII века бестиарий Ришара де Фурниваля. Ришар де Фурниваль, врач и каноник из Амьена, почерпнул большую часть материала из бестиария Пьера из Бове. Однако перед нами не трактат, а ироническое или даже сатирическое произведение, в котором повадки животных толкуются не в религиозном, а в куртуазном ключе. Написан он не в форме разделенного на главы трактата, а в форме письма, адресованного Даме. Лирический герой сетует на неблагосклонность Дамы и пытается убедить ее даровать ему любовь, используя в качестве доводов материал бестиариев. Животные и их повадки служат Ришару для построения литературной игры, а их любовные «аналогии» комичны и порой совершенно абсурдны. Очевидно, что сменив христианский космос на куртуазный, бестиарий переходит в чисто литературную плоскость. Любопытно, что сам Ришар относится к «куртуазному идеалу» исключительно с юмором, что вовсе не является общей тенденцией для середины XIII века (для сравнения, популярнейшая в средневековье поэма Гильома де Лориса «Роман о Розе» (ок. 1240 г.), изобилующая куртуазными аллегориями, не содержит юмористических черт). Именно такое ироническое отношение позволяет Ришару перелицовывать аллегории на куртуазный лад с такой легкостью. Об упомянутом выше дятле Ришар пишет:
«…[сердце Дамы] – это высшее лекарство [от любовных страданий]… Но оно заперто на замок – и такой крепкий, что мне его не одолеть… вот разве если б была у меня трава, которой Дятел выбивает из своего гнезда затычку. Ибо такова природа Дятла, что найдя дупло с малым отверстием, он строит в дупле гнездо… искусные люди затыкают входную дыру пробкой… [Дятел] от природы знает траву, с расслабляющими свойствами… [Он] Приносит ее в клюве… и трогает ею затычку. Затычка немедленно выскакивает. Поэтому, о моя прелесть, я говорю: будь у меня немного этой травы, я попробовал бы, смогу ли я приоткрыть Ваш сладостный бок и овладеть Вашим сердцем» [10] .
10
Цит. по: Фурниваль Ришар де. Звериный круг любви / Пер. А. Волохонского // Солнечное сплетение. – 2001. – № 16–17. Иерусалим.
«Бестиарий любви в стихах»
«Бестиарий любви» Ришара обновил устаревающий жанр и породил волну откликов и подражаний. Одним из таких откликов стала анонимная поэма «Бестиарий любви в стихах», предлагаемая здесь читателю. Поэма датируется XIII или началом XIV века. Исследователи затрудняются идентифицировать автора. Некоторые склоняются к выводу, что автором поэмы является сам Ришар де Фурниваль, что все-таки представляется маловероятным. Автор-аноним вставляет в текст поэмы анаграмму своего имени. Последний «современный» исследователь поэмы Арвид Тордштейн (опубликовавший в 1941 году прекрасно откомментированный текст поэмы), разгадывая анаграмму, пришел к выводу, что имя автора – Андрё (Andrieu). Однако поэт с таким именем неизвестен.
Несмотря на то, что примерно две трети материала «Бестиария Любви в стихах» действительно заимствованы из «Бестиария Любви» Ришара, стиль произведения существенно отличается. В пространном введении к поэме автор следует традиции стихотворных романов: он сетует на трудность начатого предприятия, но все же берется за него с радостью, благо поэма пишется во славу Дамы [11] . Возлюбленная Дама, как это часто делается трубадурских кансонах, противопоставляется всем остальным:
11
Сравн. например со вступлением к «Рыцарю телеги» Кретьена де Труа (Кретьен де Труа / Ланселот, или Рыцарь телеги / Пер. А.Н. Триандафилиди и Н.В. Забабуровой. – Ростов-на-Дону: Foundation, 2012).