Бесы в погонах
Шрифт:
Мещеряков дернул кадыком.
– Гравер мертв, – как заклинило его. – Он не может свидетельствовать.
– Но мы-то живы… – напомнил священник. – И мы слышали.
– А главное, – спокойно, как что-то давно решенное, проронил Андрей Макарович, – я дал себе слово, что убью тебя, если ты будешь молчать. И будь уверен: я это сделаю.
Он сказал это так уверенно, что даже отец Василий дернулся, чтобы как-то помешать… воспрепятствовать назревающему самосуду.
– Я не хотел! – хрипло сказал Мещеряков. – Это вообще не я! Я
– Чье мнение, Юрий Петрович? – спокойно спросил Макарыч.
– Лядов мне сказал, Виталий Сергеевич… – покрылся крупными бисеринами пота начальник ОБНОНа. – Я не мог отказаться.
Мужики переглянулись: дело закручивалось все интереснее.
– Когда он заказал Саньку? – спросил отец Василий. – В первый раз или во второй?
Санька и Макарыч удивленно уставились на священника, они и понятия не имели о том вечере, когда отец Василий вместе с отцом Кириллом отбивались от шанхайской шпаны.
– Только один раз, когда Сережу перехватили, – сглотнул Мещеряков. – Но это не я! Клянусь! Это не из-за пакета и не из-за Сережи!
– Верю, – кивнул священник. – А из-за чего?
– Я не знаю, – покачал головой взмокший от страха и невероятного напряжения начальник ОБНОНа. – У Виталия Сергеевича какие-то свои дела… Я только Граверу передал.
Андрей Макарович задумчиво посмотрел на Саньку.
– Я что-то не понял, – тряхнул он головой. – Ты чего там такого натворил, что тебя аж в области заметили?
Санька изумленно пожал плечами:
– Бля буду, Макарыч, не знаю!
Роман Григорьевич ушел глубоко в себя, Сережа вжался в стул и боялся даже стронуться с места. А отец Василий, пока разбирались между собой Санька и Андрей Макарович, сидел в засаленном кресле и ужасался: получалось так, что он влип во всю эту историю вообще неизвестно из-за чего! Из-за каких-то внутренних ментовских разборок! Пожалуй, никогда они еще не стояли так близко к полному развалу отношений.
– Так, хватит! – оборвал он спор Макарыча и его бывшего подчиненного. – Между собой потом все выясним. Надо с Юрием Петровичем заканчивать.
Андрей Макарович некоторое время сидел, словно потерянный, а потом тряхнул головой и как протрезвел.
– Стоп! – рявкнул он, похоже, на самого себя. – Что-то не с того конца все пошло! Ну-ка, ну-ка, Петрович, давай-ка с самого начала!
Он начал допрашивать Мещерякова с таким пристрастием, что отец Василий все время дергался в кресле и обливался холодным потом, ожидая, что вот-вот еще немного, и наступит развязка – страшная и, похоже, кровавая.
– Ну-ка пошли! – внезапно ярился тяжелый, словно отлитый из чугуна Макарыч и хватал Петровича за шкирку. – А если я тебе яйца в дверях зажму, что ты запоешь?!
И Юрий Петрович бледнел и начинал запинаться, торопливо пытаясь объяснить этому явно сумасшедшему человеку, что совсем не то хотел сказать…
– А что?! – страшно ревел рубоповец, и священник подскакивал в своем
Но каждый раз старый, опытный рубоповец останавливался на самом краю… И после двадцатой или тридцатой такой «остановки» Мещеряков сломался. И с этого момента он действительно стал рассказывать все.
На поверку выходило, что начальник ОБНОНа не такой уж невинный агнец. По крайней мере, этот ход: Сережа стреляет в Саньку, а Гравер втихую убирает Сережу – придумал именно он. Лично. А что? Все абсолютно правдоподобно: в первом случае мщение, во втором нормальная расправа со стукачом – в ментовке бы никто этому не удивился.
Поведал Мещеряков и то, что заказанную из области имитацию покушения на Романа тоже обеспечивал личным составом именно он: потому охрана и не поймала никого, что с профессионалами дело имела. И опять-таки никто из напрямую причастных к этому исполнителей не удивился: мало ли какие счеты могли быть между Романом и начальником ОБНОНа?! Все абсолютно нормально…
Но вот зачем это все понадобилось Виталию Сергеевичу Лядову, начальник ОБНОНа не знал. Макарыч испробовал все: угрозы, битье, разве что к розетке не решился испытуемого подключить – все оказалось бесполезно. Мещеряков действительно этого не знал.
– Ну что, мужики, хватит с вас? – насмешливо спросил Андрей Макарович, когда убедился, что более ничего нового не услышит.
И впервые за много часов никто не возмутился командирскому тону рубоповца: с них и впрямь было достаточно. По крайней мере, отец Василий чувствовал себя так, словно это ему несколько часов подряд угрожали засунуть провод в задницу, а заодно переломать пальцы дверью туалета.
Они оставили смертельно бледного Мещерякова вместе с таким же бледным и притихшим хозяином квартиры, разбили телефон и быстро покинули это жуткое место. И священник еще раз отчетливо осознал, что самыми неприятными для нас местами являются те, где мы делаем что-то против своих правил, что-то неверное, ненужное и недоброе…
– Ну, что будем делать, мужики? – спросил Макарыч, когда они отошли достаточно далеко, аж к самой Студенке.
Мужики молчали.
– Я, кажется, знаю, – подал голос отец Василий.
– Что? – повернулись к нему остальные.
– Нам нужен подполковник Лядов, так?
– Ну… положим, – заинтересованно посмотрел в его сторону Санька. – Только как его возьмешь? Теперь нас к нему на пушечный выстрел не подпустят – это уж будь спок!
– В этом вся суть, – кивнул священник. – Поэтому не мы должны Василия Петровича найти, а он нас. И желательно, чтобы пришел без сопровождения…
– Как?! – Для начала нужно выяснить, стоит ли в моем доме засада.