Без имени

Манскова Ольга Витальевна

– Как можно жить… настоящим? В нём нет света. Мне не за что здесь зацепиться. Я могу существовать… только в выдуманном мною мирке. Увы, это – так. Без него я начинаю падать в пропасть.

– Этот мир придуман не тобой, но нами всеми. Когда человечество стало падать в пропасть, открылся выход в интернет… Иная реальность с иными законами. Только, никто этого ещё не понял. Но я сейчас немного о другом. В настоящем – ты тоже не одинока. В реале. Правда. И в жизни каждого человека, даже слишком сильного и самодостаточного, иногда бывают моменты, когда он сможет выжить, только приняв чужую помощь. И в твоей жизни такой момент скоро наступит. И не надо тебе страшиться или стесняться чужой помощи. Любая помощь – от Бога. Но… Пойдём потихоньку. Здесь темно, Фанни. И вот – моя рука. Обопрись на неё. Не бойся…

Я не предам тебя, Фанни… Пойдём!

– Куда мы пойдём, Неназываемый? В кафе?

– Да. Я приглашаю тебя в кафе… Тебя кто-нибудь, когда-нибудь, приглашал посидеть в кафе?

– Нет, – тихо ответила Фанни.

– Так я и знал… Бедная моя, сильная девочка! К тебе притягивались лишь слабые мужчины… Требующие от тебя женственности, но ничего не дающие взамен. Ни поддержки, ни силы… Требующие от тебя также и мужества.

– Неназываемый… Ты слишком хорошо меня знаешь… Я этого боюсь…

– Просто… Я знаю тебя лишь потому, что я – слишком похож на тебя, Фанни. Я – как твоё мужское воплощение. Мы – родственные души, Фанни…

Я оставил случайную мысльИ напрасную соль вдохновеньяТам, где слёзы упалиНа жаркий горячий песок.Меня гложут напрасные муки,И песня великих стремленийУлетит от меня к тем, другим,Что читают миры между строк.Миражи ритма словСреди муки вселенской и боли,Средь ненужного мираИ вечного бреда идей…Он идёт, тот старик с фонарём,И молчит его лира,И по-прежнему такНе хватает людей…Его посох стучит об асфальт,И глаза его слепы.Но он знает и видитНа многое больше других…И не надо ему ни даров,Ни насущного хлеба —Он идёт и питаетсяЧувством и мыслью живых.

– Я помню эти твои строки. Помню, когда ты мне их написал. Но… Мне становится страшно, Неназываемый.

– Почему?

– Мне слишком хорошо, и впервые не одиноко. А за всё в этом мире надо платить… Я боюсь той цены, что предъявят мне высшие силы.

– Бог милостив и не похож на пугало. Он даёт радость и любит те минуты, когда мы счастливы.

– Я не знаю, что такое быть счастливой.

– Ты просто забыла, как это бывает, Фанни…

– Это бывают… миражи. Они проходят быстро, а вот испытания, посылаемые следом, длятся долго. И только… Не говори, что бог или боги не посылают человеку испытаний свыше тех, которые он в силах выдержать. Просто, те, кто не вынес испытаний, уже мертвы и ничего нам не расскажут.

– Всё – так. Однако, чем сильнее человек, тем больше испытаний выпадает на его долю. Потому и решили, что бог руководит их назначением. Обычно слабым везёт больше.

– Тогда – зачем быть сильными? Зачем быть умными, если везёт дуракам? Зачем быть красивыми, если везёт дурнушкам? Справедливыми – если мир в корне порочен и жалок?

– Потому, что всё не так, как кажется. Мы не видим истинной реальности и того, что происходит. Мы видим лишь то, что отображается в кривом зеркале общечеловеческих иллюзий. Мы живём в мире отражений и создаём следующие отражения, заполняя ими пустоту. Мы присутствуем на маскараде, который почему-то не закончился и вышел за пределы средневековых мистерий в так называемую «настоящую жизнь». Здесь почти не осталось реальности, остались только маски. За которыми порою совсем нет людей. Совсем. Абсолютно.

– Мне страшно…

– Не бойся, Фанни. Мы теперь вместе.

– Кстати, почему вы решили меня найти? Я же писала вам, что считаю те чувства, что не проявлены в реале, более возвышенными и достойными проявления? Они не убиты пошлостью навешанных на них ярлыков, не имеют ни обозначения, ни плотности… Они как бы вне времени и вне пространства.

Я всегда хотела общаться со своими друзьями лишь в пределах интернета и никогда не пересекаться в реале… Я всегда писала об этом… Помните?

– Я всё помню, Фанни… Особенно – то ваше письмо, в котором…

– … Были стихи…

– Странные стихи… Как всегда, в твоём стиле…

Что для меня осталось?Что обострится ввысь?Если вчерашний парусС мачтою – сорвались?Или – пилить по нервамБешеным, злым смычком,Или – по бездорожьюС порванным рюкзаком?Нет на земле пристанищ,В небе – тем более нет.Снизу – адских ристалищЗлой, красноватый свет,Сверху – ледащий холодИ никаких забот.Сверху – нависший молот,Низ – наковальни лёд.Если скользить по жизни —То выдают глаза.Если скорбеть и киснуть —Слишком суха слеза.Барахтаться и бороться —Так слишком ржав окоём.Залечь же на дно колодца —Так больше и не вздохнём.В силках бесконечно битьсяЗа право быть мерой вещей?Душа – нет, совсем не птица,Зажата в тиски клещей.Она беспокойно бьётся,Но сталь тяжела оков…Что же тогда остаётся?В маске для дураковПред зеркалами кривляться?Пыль, духота, нищета…И у смешного паяцаГлубокие складки у рта…Тайной твоей хочу яБыть, и до хрипотыМысленно закричу я:Не выдавай мечты!Есть отголоски боли,Рытвины пустоты —Те, что звались любовью…Будешь иное – ты!

У официантки в кафе были печальные, серые глаза, полные затаённой грусти. Она была тоненькая, будто бы полупрозрачная, и чем-то напомнила Фанни Лану из канцтоварного киоска.«Странное дело, – подумала она, – Многие современные девушки делятся на две категории: или совсем худенькие, с ручками – ниточками, или же – просто тумбы, нередко ещё и огромного роста, со слоновьими ногами. Мутации от потребления суррогатов и всяких коктейлей?»

– Мы живем в эпоху тотального одиночества. В сжавшемся в комок, уменьшенном мире всеобщей толпы и отсутствия личного пространства, – шепнула Фанни.

– Да. И во времена, когда так необходима порой поддержка друзей, – возразил Неназываемый.

– Самое лучшее, что может сейчас сделать тайный друг – расстаться на пике отчаяния, – Фанни, произнеся это одними губами, отвернулась в сторону.

На маленькой сцене в глубине этого странного кафе девушка и парень в черных театральных облегающих костюмах разыгрывали странную пантомиму, смысла которой Фанни толком не поняла, поскольку сидела к сцене боком и лишь изредка бросала в её сторону взгляды, остальное время посвятив робкому разглядыванию своего спутника.

Девушка-официантка записала заказ и вскоре принесла бутылку розового вина и пару вазочек с мороженым.

– За встречу! – провозгласил спутник Фанни, разливая вино по бокалам, – выпьем немножко, чтобы согреться!

Фанни поднесла бокал к губам, сделала небольшой глоток. По телу мгновенно разлилась приятная теплота. Давно она не пила никакого спиртного: настолько давно, что уже успела позабыть вкус вина.

Неожиданно, кажется, после того, как в кафе вошли новые посетители, глаза собеседника Фанни сделались холодно-настороженными.