Без крыши
Шрифт:
– Просто ужасное! Как же так, Алексей Николаевич? У нас же фотограф есть в штате, куча снимков с прошлого раза должна была остаться…
– Остались, Римма Васильевна. Все целы.
– Почему тогда это выходит?!
Я постарался придать своему голосу как можно более скорбное звучание.
– Приложение мне больше не подчинено, Римма Васильевна. Всем, что его касается, единолично ведает Колобков, и он же напрямую докладывает Валентину Юрьевичу.
– Забегалову?
– Да.
– О Господи! –
Я продолжил чтение. О надвигавшихся выборах в Госдуму газеты писали мало. За их конечный результат явно никто не переживал. Один «Негоциант», известный своей критической направленностью, поднял следующую выборную тему и сделал вывод, что шансы мебельного магната Колыхаева стать мэром далеко не бесспорны. Партайгеноссе Митрофанычев, по оценке газеты, хотел бы видеть на этом посту своего союзника. Кого персонально, обозреватель «Негоцианта» пока не брался предположить. По мнению журналиста, в офисе «Ядрёной России», в отличие от вице-губернатора Кобякова, еще не пришли к консенсусу. А губернатор, досиживая остаток второго срока, лавировал между разными властными группировками.
Зазвонил мобильный.
– Привет! – это был Андрей Челноков из «Негоцианта».
– Лёгок на помине, – отозвался я.
– В смысле?
– Читаю как раз вашу газету.
– О, это приятно…
– Тебе комментарий нужен?
– Не совсем, – Андрей замялся. – Скорее узнать кое-что хочу.
– Про спикера?
– Нет, про тебя.
– А ты про меня до сих пор что-то не знаешь?
– Слухи есть, что ты в отставку уходишь, а пресс-службу реформируют.
Я усмехнулся.
– Бедная пресс-служба. Сколько можно реформировать?
– Это правда или нет? – профессионально спросил Андрей.
– Таких сведений у меня нет, – ответил я.
– А если будут? – продолжал напирать коллега.
– А если будут, тебе первому скажу.
– Ловлю на слове, – оживился Андрей.
– Вот и славно, – заметил я. – Теперь у меня возник вопрос. Откуда дровишки?
– Не могу сказать, – заёрзал мой собеседник. – Сам понимаешь, у нас в парламенте свои источники.
– Депутатские?
– Не пытай! Не скажу всё равно.
– Ну и не говори. Позвоню, если в отставку соберусь.
День в парламенте обещал быть нескучным. Внутренне готовый к любой гадости, я бодро занялся бумажной текучкой. Надо было списать кучу давно отработанных документов, возвышавшихся отдельной стопкой на столе. Наши делопроизводители мне уже плешь проели, напоминая о них. По этим бумажкам «наверху» тоже делали выводы об эффективности работы службы. Я расписался уже раз тридцать и столько же раз собственноручно вывел «В дело», когда заскрипела дверь, и отчетливо пахнуло перегаром.
– А, Андрей Павлович! –
Вид у корифея был ещё тот.
– Меня тут никто не спрашивал? – осторожно осведомился Карлов после обмена приветствиями.
– Уборщица интересовалась, – сказал я.
– Уборщица?
– Ну да. Проветривала у вас.
Андрей Павлович вздохнул и потрогал себя за виски. Лицо его исказилось похмельной мукой.
– Не любишь ты меня, Алексей, – произнес он печально. – А я к тебе всегда хорошо относился.
– Экспертизу-то провели?
– Какую экспертизу? – не понял Карлов.
– Творческо-лингвистическую. Или как она у вас называется? Колобков собирался.
– Я в библиотеке вчера весь день просидел, – заявил Андрей Павлович. – Виталию Ивановичу статью готовлю.
– Статью? – мне стало любопытно. – О чем же?
– О реформах местного самоуправления в России. От Сперанского и Столыпина до наших дней.
– Обалдеть, – искренне сказал я. – И куда она пойдет?
– Это потом будет решено. Может, даже в Москву.
Проводив крепкого публициста до его кабинета, я заглянул к Витюше и Наталье. Витюша бойко набирал какой-то текст, а Наталья сидела, погруженная в себя. Перед ней на столе одиноко белел какой-то список, весь в исправлениях и зачеркиваниях.
– Кому грустим? – спросил я, подойдя поближе.
– Алексей Николаевич, это кошмар какой-то! – пожаловалась Наталья. – Никто не хочет на радио выступать.
– На радио?
– Да! Сегодня в обед еженедельный эфир, «Парламент у микрофона». Час целый. Я всех обзвонила раз по пять, и бесполезно.
– А ты говорила, что выборы в Госдуму на носу, что Виталий Иванович лично список выступающих утвердил?
– Говорила и повторяла даже! Ничего не помогает.
– Какая у нас фракция на очереди?
– «Ядрёная Россия», конечно.
Я посмотрел на часы. Ситуация приближалась к критической. Депутаты бегали от микрофона, как призывники от военкомата. Выступать в прямом эфире на радио стабильно не хотел никто из них, кроме пары-тройки записных ораторов и недобитых оппозиционеров. Но оппозицию велено было подвинуть на период после выборов.
– Ты у Ростика была?
– Конечно. Его тоже все посылают.
– Мама родная!.. За них государство платит, а они про свои достижения рассказывать не хотят, – вырвалось у меня.
Сотрудники молча ждали распоряжений.
– А к Филейкину твой Ростик не подходил?
– Филейкин в отъезде, – сверившись по списку, объявила Наталья.
– Агитирует селян, что ли?
– Нет. Он на соревнованиях по метанию молота. Под девизом «Ядрёная Россия – сильная Россия».
Мне стало нехорошо. Депутат Филейкин в таких случаях был последним резервом.