Без пощады
Шрифт:
Когда дроу отступила, берсерк-вампир прыгнул назад и вверх. Сильные ноги подбросили его высоко в воздух, поднимая над вторым гоблином — как раз когда тот ринулся вперёд, чтобы ударить Пвента в спину. Пвент рухнул вниз, похоронив под собой гоблина, хотя к несчастью — прямиком над павшим дварфом.
Пвент схватил гоблина и рванул его в сторону, перекатился на спину и прижал его к себе, затем перекатился дальше, снова оказавшись сверху. Дварф начал трястись и корячиться, всё его тело каталось и извивалось, его острая ребристая
Кровь!
Но не гоблинская кровь, нет! Пвент ненавидел вкус гоблинской крови. Однако на камнях перед ним была пролита кровь дварфа.
— Нет! — запротестовали его мысли.
— Нет! — закричал он, увидел отступавшую дроу, и сосредоточился на ней. Ноги бешено заработали, бросая его вперёд, подскользнувшись на крови, споткнувшись о стонущего дварфа. Он восстановил равновесие, наступив на корчащегося проткнутого гоблина и оттолкнувшись сапогом.
Мечи дроу полетели на него вспышкой, слишком быстрые, чтобы их блокировать.
Так что он не стал этого делать.
Он просто опустил голову и ринулся вперёд, вонзив большой шип на шлеме в туловище дроу, затем нажимая дальше, отбрасывая лёгкую и не такую сильную эльфийку назад — назад, назад, назад, пока она не ударилась о стену. Пвент замотал головой, как волк, убивающий кролика. Он бил руками, коленями и ногами ещё долго после того, как дроу перестала шевелиться, затем отдёрнулся назад, извлекая свой шип, и дроу сползла по стене в сидячее положение.
По-прежнему живая.
И запах…
О, этот сладкий запах! Пвент пригнулся и впился зубами в её шею.
Звуки битвы угасли, сменившись стуком сердца женщины-дроу.
Он больше ничего не слышал. Больше его ничего и не волновало.
Кровь.
Он пил и пил.
— Пвент, клянусь бородой Морадина! — неожиданно и резко услышал он, и распахнул глаза. Он чувствовал себя так, как будто ребёнок застал его за занятием любовью, но это чувство быстро прошло.
Он обернулся и посмотрел на ту, кто окликнул его, королеву Маллабритчес, лицо которой представляло собой маску ужаса.
Ужаса.
Отвращения.
Охваченный стыдом, вампир едва окинул взглядом помещение — только чтобы убедиться, что дварфы одержали победу, хотя некоторые казались ранеными. Комната была завалена телами гоблинов и багбиров — и одной истерзанной дроу.
Тибблдорф Пвент никогда не боялся врагов и никогда не боялся сражений. Но теперь он бросился наутёк и услышал, как Маллабритчес окликает своих подчинённых, приказывая им взять тёмную эльфийку и отнести её назад в Гонтлгрим: «Прежде чем проклятье её заберёт».
Проклятье… ты проклятый… чудовище…
Вампир тяжело прислонился к стене, нуждаясь в какой-то материальной опоре, иначе бы он просто рухнул. Его удивили выступившие в глазах слёзы — Пвент считал, что эта способность
— Мой король, — прошептал он, пытаясь вспомнить прежние деньки рядом с Бренором, время, проведённое в Мифрил-Холле, время, когда они искали это место, Гонтлгрим. Последним поступком Пвента была защита короля Бренора, и он всегда был с радостью готов отдать жизнь за этого чудесного, чудесного дварфа.
Но теперь… он слышал слова королевы Маллабритчес, жены Бренора. Слова, которые вели к неизбежному выводу.
Пвент был чудовищем, и несмотря на всю свою силу воли, его крепкое сердце и решительность, всю его верность Бренору, он знал без всяких оговорок: проклятие сильнее. Он не может его контролировать.
Всего лишь вопрос времени, когда он сдастся, убьёт дварфа и подарит тому не-жизнь рядом с собой.
Дикий дварф-вампир испустил глубокий, звериный рёв, оттолкнулся от стены и снова побежал — прочь от дварфов, в сторону дроу. Когда он увидел их передние ряды, он хотел пробиться насквозь, убить как можно больше и продолжать сражаться, пока жрицы не призовут силу их проклятой демонической королевы и не отправят его в забвение.
Но нет, даже в этом он потерпел поражение. Когда поднялась тревога, вампир внутри Тибблдорфа Пвента не позволил ему пожертвовать собой. Проклятье внутри преодолело его решительность, и он снова превратился в облако газа, взлетел к потолку, нашёл трещину и просочился в неё.
Какое-то время спустя он снова стал телесным. Он осел на пол, пытаясь взять себя в руки, и повторил литанию, ставшую его главной молитвой: «Забери меня домой, Морадин. Ты запер меня между сердцем и голодом, и я так не могу. Я так больше не могу».
На знак свыше это не походило, но когда он произнёс эти слова, Тибблдорф Пвент нашёл то, что показалось ему хорошим компромиссом.
Он решил преследовать дроу, наносить удары там, где сможет причинить наибольший урон. Может быть, передавать каким-то образом сведения об их передвижениях обратно в Гонтлгрим.
Полный решимости, он стал летучей мышью, и при помощи обострённых чувств скоро опять оказался рядом с огромным воинством дроу.
— Сколько дварфов было убито? — спросила верховная мать Квентл Бэнр дроу, которые доложили ей о стычке.
Две молодых женщины-дроу переглянулись с заметным беспокойством, которое не прошло незамеченным для Квентл. Их окружали величайшие матери Мензоберранзана, валшаресси, которые были скорее королевами города, чем простыми главами отдельных домов. Сама верховная мать Квентл обращалась к ним!
— Кажется, мы убили одного, — начала высокая.
— Мы ранили всех, — быстро вмешалась другая, которая вдруг занервничала и встревожилась.
Первая посмотрела на неё и быстро подхватила.