Без ума от тебя
Шрифт:
– Десять минут, и они начнут обрывать мне телефон! Требовать объяснений! И что, как ты думаешь, я скажу? Оказывается, Харриет меня не любит, брак со мной ей СТРАШНЕЕ СМЕРТИ!
– Хочешь, я с ними поговорю?
– НЕТ, МАТЬ ТВОЮ, НЕ ХОЧУ! ЭТО БУДЕТ ВООБЩЕ ЗВЕЗДЕЦ!
Он был пунцовый, на грани истерики, и Харриет понимала, что у нее есть только один вариант – сохранять спокойствие. Сесть за руль она не могла – не была вписана в страховку. Любой ценой нужно было заставить Джона сдержать обещание, иначе придется ждать такси, таясь в придорожной канаве.
Наконец, Джон, тяжело
Машина мчалась по проселочным дорогам, поросшим лесным купырем, и Харриет думала, жалеет ли он сейчас, что согласился на это (отчасти) успешное бегство. Ведь в гостинице остались сородичи – Проницательного Барти, любителя сосисок, можно не брать в расчет, – которые ужаснутся такому обхождению с ним, ее немыслимому высокомерию и глупости. Джон всегда хотел защитить ее и подать в выгодном свете перед родными, а теперь ее время истекло, как страховое покрытие? Она прекратила платить взносы, и полис стал недействительным.
Они возвращались в Лидс в тягостном молчании. Сначала Харриет казалось, что она должна что-то сказать, но потом решила, что самое правильное – смириться с его нежеланием поддерживать разговор.
– Ты можешь оставаться сколько нужно, пока не найдешь жилье, – наконец произнес он с уязвленной гордостью, когда машина, миновав автоматические ворота, подъехала к дому. Казалось, Джон снова стал собой. – Если ты твердо намерена это сделать.
– Спасибо, – сказала она, никак не реагируя на последнюю фразу.
Выходя из машины, Харриет заметила в кармане на водительской двери несъеденный помятый круассан.
В холле Джон проверил телефон, нахмурился и, ничего не говоря, отправился в сад перезванивать.
Глава 8
В атмосферном полумраке пустого ресторана в Хедингли подруга Харриет Лорна сорвалась со стула, отодвинув его с резким скрипом, и театральным жестом сложила руки на груди.
– ДА, МАТЬ ТВОЮ! Я думала, ты скажешь, что ВЫХОДИШЬ ЗАМУЖ ЗА ЭТОГО КЛОУНА. О. ГОСПОДИ, КАМЕНЬ С ДУШИ! Меня всю трясет, смотри, всю трясет!
В качестве доказательства Лорна вытянула руки, и Харриет удивленно похлопала глазами, не находя слов.
Она сказала Лорне, что у нее есть новости, а та с опаской ответила: хорошо, мол, тогда, как обычно, в четверг вечером у меня. Они частенько встречались на неделе в ресторанчике Лорны, потому что по пятницам и субботам Харриет, как правило, работала.
Войдя в ресторан, она заметила, что подруга не в себе и явно напряглась, когда речь зашла о новостях. Однако на фразе «Я ушла от Джона» Лорна заликовала, как на национальном параде. Клоун?
– Тебе… не нравился Джон?
Харриет задумалась, мысленно анализируя, как она относится к этому факту. Нет, особых иллюзий она не питала, но оценивала отношение подруги к Джону где-то в диапазоне от добродушного до чуточку презрительного, поэтому столь бурная радость стала для нее сюрпризом.
Она решила, что на три четверти заинтригована такой реакцией, а в остатке идут добрые
Лорна снова уселась на место.
– Я имею в виду, жаль и все такое, что обычно говорят в подобных случаях, – при этих словах подруги Харриет утробно хохотнула, – но это было на сто процентов правильное решение, верно?
Харриет печально кивнула.
– Но я чувствую себя ужасно из-за того, что сделала ему так больно. Давно следовало прекратить это, а я затянула, и он вообразил, что мы поженимся.
И само собой, лелеял смутные ожидания насчет потомства. Харриет была не против детей – в отличие от брака, – хотя они никогда не говорили на эту тему. Она подозревала, что семейство Джона не одобрит беременность вне брачных уз, а значит, он планировал разобраться с пунктом А и плавно перейти к пункту Б. Порой размеры айсберга, обоюдно выпускаемые из поля зрения, действительно изумляют.
– Я бы не сказала, что Джон был мне активно неприятен, – продолжала Лорна, – но… он оказывал на тебя пагубное действие и совершенно тебе не подходил. Чем дольше продолжались ваши отношения, тем меньше мне хотелось с ним общаться. Да, можно сказать, что он мне не нравился. В количественном отношении моей антипатии хватило бы на мини-юбку.
– А скажи я, что выхожу за него, то так бы жила до конца дней, не зная, что моя лучшая подруга на дух не выносит моего мужа?
– О нет, – хохотнула Лорна. – Я бы сказала. Я бы рискнула. Вообще-то собиралась сделать это сегодня и потому откладывала кирпичи.
Ясно. Выброс адреналина объяснялся бурной радостью в связи с тем, что драматический разрыв отменялся.
– По такому случаю хорошего вина и музыку повеселее, – объявила Лорна, снова срываясь с места и первым делом включая на телефоне Джорджа Майкла через голубую блютуз-колонку «Робертс Бикон» (в этом месте царил высокотехнологичный хипстерский китч), а затем принимаясь обыскивать холодильник с подсветкой за барной стойкой.
В прежней жизни Лорна трудилась в телефонной компании и ненавидела работу всей душой. Когда ей было под тридцать, она упала в открытый дорожный люк, сломала ногу и получила солидную компенсацию. («О том, что я выпила упаковку пива «Десперадос» и на пару с Гетином-айтишником отплясывала танец из «Криминального чтива», им было знать не обязательно. У меня на Гетина были виды, но трах обломился, потому что пришлось лежать на растяжке, а он даже не позвонил».)
Период восстановления и денежные средства Лорна использовала на то, чтобы начать жизнь заново в качестве хозяйки «Дивертисмента» – бистро-бара со средиземноморской кухней. «Диверс» был ее детищем, причиной стрессов и головняков, но она, как истинная мать, любила его от этого не меньше.
Лорна поставила на стол бутылку апельсинового вина и пока открывала его, Харриет поведала ей байку про «колечко на тарелочке».
У Лорны отвалилась челюсть.
– Неправильно понял, говоришь? Знаешь, как я это называю, – тотальный эгоизм! Такое дерьмо можно замутить, только если совсем нет дела до того, что чувствует другой. Он относился к тебе как к премиальному поросенку. Кормил желудями и возил на выставки.