Без выстрела
Шрифт:
Люда молча отвела взгляд.
— Далеко ещё? — спросил Рукосуева Семён. — Как бы не проскочить мимо. Дело-то к вечеру, скоро темнеть начнет.
Ещё не услыхав ответа, он поймал себя неожиданно на том, что думает совсем о другом.
— Через полчаса должны быть в Ново-Троицком.
Полчаса так полчаса. А Люда, значит, не верит «в эту историю»? Не хочет, не желает верить вопреки фактам.
— Тот фрукт подошёл к вам на станции? У билетной кассы?
— Нет, — смело встретила его насмешливый взгляд Люда. — Мы… ехали на одной автомашине.
Семён отрицательно качнул головой. Его интересовало многое, но спрашивать об этом было бессмысленно. Об этом можно только догадываться. Можно, хотя и не нужно. Не следует.
Он искренне попытался погасить не совсем понятное раздражение. Чепуха какая… Ну, нет! Он — не Костя Моргунов, никакие девушки не выведут его из равновесия!
Люда напряженно смотрела на бегущую навстречу дорогу. На ухабах она цеплялась за поручень с такой силой, что пальцы начинали белеть, и забывала разжимать их, когда машина выравнивалась.
— Ново-Троицкое, — сказал Федор Федорович. И Люда и Семён умудрились просмотреть посёлок в разложине.
Рукосуев подрулил к домику за нарядным зелёным забором, заглушил мотор.
— Лукич! Дома? — позвал он, не вылезая из машины.
— А где ему быть? — дребезжащим тенорком отозвался кто-то. Окно распахнулось, чья-то рука раздвинула цветастую занавеску, но хозяин оставался невидимым за густо разросшимися на подоконнике геранями. — Моё почтеньице, Фёдор Фёдорович. Чаевничать будешь, поди?
— Не знаю, Лукич. Ты бы на минутку вышел сюда, дело есть.
— Добро. Кисет, обожди, найду…
Через минуту-другую брякнуло железное кольцо на дверях. К машине подошёл старик в наброшенной на одно плечо телогрейке. Время не смогло согнуть его, только выбелило бороду и давно не стриженные космы, прикрытые картузом.
— Ты, однако, везёшь кого-то? — удивился он и поклонился с достоинством. — Здравствуйте вам, люди дорожные!
— Андрей Лукич, тебе два верховых не попались на глаза сегодня? Мимо должны были проехать, твой дом первым стоит…
— Видел, как же. Серега-водомер, а с ним приезжий какой-то. Давно уже проехали-то оне. Далече должны теперь быть.
— Сергей… Скурихин?… С гидрологической станции? — У Рукосуева словно дыхание перехватывало.
— Он самый. А дорога, видать, шибко худая. Кони у обоих по самые холки в грязи. У приезжего пиджак из чёрного красным от глины сделался, ей-богу! Да и твой драндулет не лучше, — глазами показал старик на машину.
— Так… — сказал Фёдор Фёдорович. Руки его, лежавшие на баранке, бессильно упали на колени. — Так…
Старик, неторопливо сворачивая «козью ножку», спросил:
— Сказать старухе, чтобы самовар вздула?
— Нет… Поедем мы, Лукич… Да…
— Как знаешь, неволить не стану.
— Да… поедем… — повторил Рукосуев и тряхнул головой, словно борясь с дремотой. — Надо ехать.
Через поселок ехали с зажжёнными фарами. Оттого казалось, что дома стыдливо прячутся, отодвигаясь в тень, в сумрак. Когда свет фар уперся в серо-чёрную стену
— Вот тебе и Сергей Скурихин… Сергей Михайлович, мастер чучела набивать… Рыбий заступник… — Он вдруг затормозил круто и почти крикнул, рывком оборачиваясь к Семёну: — Не может! Не может Серёга!
А закончил тихо, добавляя газ и сутуля плечи:
— Опутать могли. Поди, не подозревает Скурихин, как опутали…
Дорога, обманывая игрой света и теней, металась, приплясывала в лучах фар. Она то вставала дыбом, как бы норовя привалиться к ветровому стеклу, то обрывалась вниз, и тогда поток света терялся в черноте неба. Помедлив секунду или две, свет начинал скользить вниз, нащупав сначала вершины деревьев за разложиной, в которую стремительно упала дорога.
— Торопиться незачем, — хмуро сказал Фёдор Фёдорович. — Адрес известен: за Никольское километров двадцать… Знакомые места…
Семён понимал состояние водителя. Нелегко открывать в привычном облике хорошо знакомого человека скрывающую его личину. Наивно думать, будто этого Скурихина опутали! Заметая следы, волк уходил в логово к другому волку. Неясно было только одно: каким образом договорились они о встрече у шлагбаума?
Допустимо, что встреча была условлена заранее. «Геолог» предполагал сойти в Дарасуне, а они заставили его поторопиться. Билет до Москвы — просто манёвр… Или — он успел добраться до Читы? У этого Скурихина, или, как его там, конечно, есть рация. Как у всех таких. Возможно, подобные Скурихины имеются и в Чите. Два или три шифрованных слова по рации — вот и всё. Просто и ясно.
Главное — он здесь, человек с полевой сумкой. Как ни петлял, ни хитрил, он оставил-таки след, не сумел замести. А как старался, наверное?
Глава вторая
Кружными путями шёл он к цели, неизвестной тем, кто его выслеживал.
Конечно, он начал бы заметать следы, как только пришёл в себя после прыжка. Но у него здорово звенело в голове, пожалуй, потому что песок на полотне позабыл пригладить, а окурок бросил через кювет, не спрятал или не уничтожил. Выкурив папиросу, он тронулся в путь по заросшей отавой обочине, стараясь не оставлять следов. Наверное, он был уверен, что не оставлял их, но Иван Александрович Пряхин не разделял его уверенности.
— Человек не птица, — сказал он Косте. — А если он не умеет летать по воздуху, то должен искать более-менее удобную дорогу. Дойдём давайте-ка вон до того распадка и поищем следков. Не думаю, чтобы человеку, только-только не сломавшему шею, захотелось карабкаться через сопку… А?…
По разложине вился ручеёк. Еле заметная тропа перекидывалась с берега на берег, не желая повторять своенравных поворотов ручья. В первом же таком месте Иван Александрович приостановился, медля с прыжком, и показал спутнику свежий и чёткий след. На жирной, напившейся воды земле оттиснулась рубчатая подошва.