Без жалости
Шрифт:
«Я достану тебя, ублюдок», — с жестокой радостью подумала я, увидев, что голову Винсента отделяет от края пропасти каких-нибудь пара дюймов.
Перекатившись на живот, я поползла к нему, желая столкнуть его вниз. В этот момент он поднял голову, увидел меня и вскинул руку с пистолетом. Черный зрачок ствола смотрел мне прямо в лицо.
Винсент выстрелил, и на мгновение мне показалось, что к щеке приложили раскаленный металлический прут.
Не обращая внимания на жгучую боль, я обхватила противника
Он перевалился через край, издал дикий вопль и полетел в пропасть — прямо на лед, к подножию водопада Депатрон-Холлоу.
Я подползла к краю скалы и свесила голову: Винсент, отчаянно молотя по воздуху руками и ногами и оглашая окрестности пронзительным криком, падал вниз, временами ударяясь то боком, то головой о ледяные глыбы. После глухого удара вопли Винсента стихли и наступила мертвая тишина.
Я увидела Ноа, который полз ко мне по гребню скалы.
Когда он приблизился и схватил меня за руку, у меня из глаз потекли слезы и я дрожащим голосом пролепетала:
— Винсент меня ранил…
— Да, щека у тебя кровоточит, — серьезно сказал Ноа и склонился надо мной, чтобы получше рассмотреть рану.
Через минуту он с облегчением перевел дух и произнес:
— Ничего страшного. Входного отверстия не видно, стало быть, пуля прошла вскользь и только обожгла кожу.
Я кончиками пальцев ощупала рану, поняла, что Ноа прав, и тоже с облегчением вздохнула. Пуля и впрямь прошла по касательной.
— Как ты меня нашел? — спросила я.
— Я проснулся среди ночи от неприятного предчувствия и решил, что с тобой что-то случилось. Пошел проверить, все ли у вас в доме спокойно. У входа я заметил свежие следы, которые тянулись через поля в сторону леса, и пошел по следу.
— А где же твое ружье? — поинтересовалась я.
— Да не было у меня никакого ружья, — сказал он и развел руками.
— Винсент мог тебя убить! — воскликнула я.
— Но не убил же.
Ноа перегнулся через край пропасти и взглянул на черный силуэт Винсента, лежавшего на льду.
— Как ты думаешь, он умер?
При мысли о том, что противник валяется на дне пропасти, я ощутила животную радость, которая больше пристала дикарю, чем цивилизованному человеку.
— Даже если он и не умер, то скоро умрет. — Я знала, что, как только температура тела Винсента опустится ниже восьмидесяти трех градусов по Фаренгейту, спасти его будет уже невозможно.
Ноа покачал головой.
— Здесь слишком крутой спуск. Один я, пожалуй, оттуда его не вытащу. Надо звать людей с носилками и веревками…
— Оставь его. Пусть лежит.
Ноа отлично понимал, что значат эти слова. Пожав плечами, он снова переключил внимание на мою особу.
— Тебе необходимо отогреться, — сказал он. — Ты ходить-то
— Могу.
Не без труда я поднялась на ноги, отошла от края скалы и стала осторожно спускаться по узкой боковой тропинке, которая вела к выбоине под водопадом.
— Бретт, куда это ты, скажи на милость, направилась? — с удивлением спросил Ноа.
— Оставайся здесь. Я скоро приду.
У меня уже выработался иммунитет к опасности, я ничего не боялась и твердо ставила ногу в сапоге с рифленой подошвой на засыпанную снегом узенькую обледеневшую дорожку.
У меня не было больше сомнений насчет завещания. Теперь, когда Винсент лежал на дне пропасти, прятать бумагу уже не имело смысла. Пора было передать бабушке и Райану документ, который они так стремились заполучить.
Я разбросала куски льда и обломки гранита, которые скрывали непромокаемую сумочку с завещанием, сунула ее в карман и отправилась в обратный путь к вершине.
Примерно через час я уже находилась дома и лежала в гостиной на диване. Меня до подбородка укутали одеялами, а бабушка подложила мне под ноги грелку с горячей водой. Райан принес мне таблетку аспирина и горячий чай. Я с благодарностью приняла из рук брата кружку с горячей жидкостью и мельком взглянула на Ноа, который сидел у камина на стуле с высокой прямой спинкой. Эми сидела на полу рядом с диваном и прижималась щекой к моей ноге.
Критическая ситуация на время всех нас сблизила, и было приятно видеть суетившихся бабушку и Райана. Но самую большую радость мне доставила Эми, чьи теплые прикосновения напоминали о том времени, когда мы с дочерью были по-настоящему близки.
Теперь, когда непосредственная угроза миновала, я почувствовала сильнейшее утомление и мне стоило немалого труда отвечать на вопросы родственников.
— Итак, Винсент признался тебе в том, что это он убил Эдварда, — произнес Райан, повторяя то, что я сообщила ему, как только вернулась домой.
— Да, — сказала я, тараща на него начинавшие слипаться глаза.
В сущности, сказав об этом Райану, я лишь немного покривила душой. Ведь Винсент не отрицал, что ненавидел Эдварда, не так ли? Конечно же, это он убил отца — кто ж еще?
— Слава Создателю, он умер, — громко сказала бабушка, поправляя на мне одеяло.
— Так что же мы скажем полиции? — спросил Райан.
— Правду, — ответила я.
Райан пристально посмотрел на меня. Я знала, что выглядела паршиво: лицо у меня распухло и было разукрашено кровоподтеками — не говоря уже об отметине на щеке, оставленной пулей Винсента. По счастью, брат дал мне сильное обезболивающее.
— Но почему Винсент похитил тебя и потащил в лес — да еще в такую погоду? — спросила бабушка.