Бездна голодных глаз
Шрифт:
Я опустился на пол рядом с Эйнаром и закрыл глаза. Спасибо, Авэк… Я знаю теперь — это ты говорил через Грольна. Но у Грольна еще не было для этого своих слов. А я могу говорить сам.
— Предстоятель Таргил покинул Дом, — я пробовал каждое слово на вкус и произносил лишь те, что горчили. — Он вырвался, и Дом потерял одно из кормивших Его щупалец. Кроме того, пищи становилось все меньше: в мире начали исчезать мифы. Культы — кроме Пяти — вырождались; люди заменили веру привычкой, убив искренность… Пищи для Дома стало еще меньше. А потом начали гибнуть Мифотворцы. Пища почти исчезла.
— И что? — вяло поинтересовался Эйнар.
— А то, что это Он вызвал нас из Фольнарка, Эйн… И выгнал всех Предстоятелей к нашему приезду. Дом хочет сделать НАС своими Предстоятелями — вместо тех, старых, износившихся… Ведь, кроме них и нас, Он, в общем-то, и не знает других людей. И Он будет — вне этой комнаты — изо всех сил вбивать в нас троих Пять Имен. Чтобы мы стали ими. Чтобы мы получили дар, который передается от Предстоящего к его преемнику в час смерти дарителя. Дом не понимает, что то, что Он задумал — противоестественно! Последствия Его не интересуют. Или у Него есть какие-то свои соображения. Хотя я понятия не имею, какие у Него могут быть соображения, и чем Он соображает…
— Вне этой комнаты? — Эйнар думал о чем-то своем, тоже не слишком радостном, и это ясно читалось на его лице. — Вне… А внутри? Впрочем, не сидеть же нам тут всю жизнь…
— Я наружу хочу! — голос Грольна чуть дрогнул. — Я не хочу — тут…
— И Дом не хочет, чтобы мы — тут, — я попробовал улыбнуться, но у меня ничего не вышло. — И я не хочу. Я хочу — там… Я хочу искать Предстоятелей. И в первую очередь — убийцу Мифотворцев, Таргила, Предстоятеля Хаалана-Сокровенного. Он объявил войну Предстоящим, живущим в Доме, и, похоже, добился своего — Дом пуст. А я боюсь, что пустой Домна-Перекрестке, не сумевший переделать нас, созреет для того, чтобы впустить Единственного… Кем бы он ни оказался.
Я подозревал, кем он может оказаться.
— Ты что-то понял, Сарт, — Эйнар зашевелился и шумно вздохнул. — Ты всегда соображал лучше меня. Нет, не всегда — но часто. По крайней мере — быстрее. Я уже не слеп, но чего-то еще не вижу… Могу я узнать то, что знаешь ты? Хотя я согласен поверить тебе на слово…
— Можешь, Мифотворец Эйнар. Расслабься, развороши весь тот хлам, что набросал в тебя Дом, и вспомни — кого наши милые Предстоятели убивали всей оравой вот в этой самой комнате? Ты должен вспомнить, Эйн… и тогда он заговорит с тобой, как до того — со мной…
…И я тоже ничего не успел заметить. Эйнар закрыл глаза и открыл глаза. Но это были совсем другие глаза. Еще раз спасибо, Авэк… за одну-единственную комнату в огромном, бесконечном Доме… Как это иногда много, неизмеримо щедро — девять шагов вдоль, семь — поперек… девять шагов передышки.
— Когда мы уходим, Сарт? — без лишних предисловий спросил Эйнар. — Сейчас? И, знаешь — пусть боги дадут нам подольше оставаться такими, какие мы есть.
— Мы уходим сейчас, — у Гро снова прорезался тот бесцветный, скрипучий голос, от которого меня передернуло. — Дом выпустит нас. Он уже знает, что мы скорее разобьем себе головы, чем… Выпустит, и до порога проводит — когда почувствует, что мы идем искать Его Предстоятелей.
Я знал, что — пойдем. И в первую очередь — лжебиблиотекаря Таргила, Предстоятеля Хаалана-Сокровенного. Единственного, кто…
Единственного.
Я встал, зацепив стол, и с давно увядшего цветка в вазе упал последний сморщенный лепесток. Я взял его и долго вертел в пальцах.
— Одни веселые дороги, — невпопад сообщил я. — И в этом мире полюбил одни веселые дороги.
— А я тоже знаю эту песню, — неожиданно улыбнулся Грольн. — Честное слово, помню…
— Какую? — спросил Эйнар.
— Откуда? — спросил я.
— Не помню… папа пел, что ли… или слышал где… Среди бесчисленных светил я вольно выбрал мир наш строгий, и в этом мире полюбил одни веселые дороги…
Эйнар хрюкнул и совершенно неприлично расхохотался.
— А дальше? — поинтересовался он, отфыркиваясь. — Еще веселее?
— Ведь это было так давно, — я подмигнул Грольну, и мы на два голоса закрутили совершенно немыслимую руладу. — И где-то там за небесами…
Мы сидели, глядя перед собой в неизменные стены, за которыми пульсировал голодный Дом-на-Перекрестке, за которым жил, любил, умирал, ВЕРИЛ почти незнакомый нам мир; мы сидели, три Мифотворца — два больших и один поменьше — на распутье всех возможных и невозможных Перекрестков; мы сидели, три случайных человека, единицы из множества, три человека и комната, где некогда не дали спокойно умереть мятущемуся творцу «Раги о Предстоящих»…
Мы сидели и знали, что скоро нам — идти.
Из Дома.
Чем прорастешь, Дом, Дом-на-Перекрестке?…
Ведь это было так давно, И где-то там за небесами, Куда мне плыть — не все ль равно, Куда мне плыть — не все ль равно, И под какими парусами…ВО ИМЯ ХААЛАНА-ЗАПРЕЩЕННОГО
Будьте сами себе светильниками,
на себя полагайтесь, на других
не полагайтесь.
Сунув трубку в угол рта,
Он сидел без дела
У окна, и пустота
Взглядом черного кота
На него глядела.
18
Ну вот, и что нам теперь делать?
Очень не люблю риторических вопросов. Тем более, что слишком много всяких подробностей совершенно неясны — ни в целом, ни в мелочах. Ясно одно: надо искать Таргила, Предстоятеля Хаалана-Сокровенного. Подробность первая: где искать? Неясно. Подробность вторая: как искать? Неясно. Подробность третья…
И так далее. Плюс ждущий Дом за спиной.
Точно так же неясно, что нам делать с Таргилом, когда (или если?) мы его найдем. Эйнара этот вопрос, похоже, не волнует. И Грольна не волнует — он твердо знает, что надо делать с Таргилом, и это меня пугает. Возможно, он прав; даже скорее всего — прав.