Бездна
Шрифт:
– Да он стишки читает.
– Какие стишки?
– Крейзанутые… Водярой от него разит на километр. Да и вообще, Барон, я его вблизи видел: слабак, смазка для штыка. Лет ему уже под шестьдесят. Фотограф. Фамилия – Костров. Зовут Дмитрий. В 91– м году выставка у него была в ДК Железнодорожников.
– Ну– ну, – сказал Барон. – Проверим.
Барон позвонил знакомому галеристу, спросил про фотографа Кострова. Галерист ничего про Кострова не знал, но дал телефон искусствоведа, который должен знать. Искусствовед давно покинул страну, жил в Норвегии. Барон позвонил в Осло, представился
– Костров? – переспросил искусствовед. – Да, был такой… Дмитрий, кажется.
– Верно, Дмитрий. А выставки у него были?
– Была, по-моему, выставка. В конце 80– х…
– А может быть, в начале 90– х?
– Может быть.
– А где проходила, не припомните?
– Нет, не припомню. В те годы везде выставки проходили. Цензуру отменили и – хлынуло. Появились талантливые люди, но больше было конъюнктуры и халтуры. Костров, определенно, был одарен, но… Послушайте, кому это сейчас нужно? Сколько лет прошло.
Барон ответил вопросом:
– А что с ним сейчас?
– Да он спился, кажется.
– Кажется или спился?
– Ну знаете ли! – искусствовед несколько секунд молчал, потом вдруг начал кричать: – Я из этой сраной рашки уехал, чтобы не знать ничего. Чтобы морды эти вечно пьяные не видеть. Чтобы «философские» разговоры в кухнях не слышать… , – искусствовед осекся, потом из трубки потекли гудки.
Барон пробормотал: антеллигент, однако, нервенный.
Мастер не собирался отказываться от разведки на том только основании, что это не нравится обитающим в промзоне бомжам. В его жизни было довольно много операций, где ему противостояли противники более серьезные, чем бомжи.
Весь день Мастер отлеживался на конспиративной квартире, а незадолго перед началом «комендантского часа», отправился на «Территорию Зла».
Адъютант доложил:
– Звонит академик Петров. Говорит: вы хотели с ним встретиться.
– Соединяй, – ответил Председатель. Через несколько секунд в трубке раздался голос академика: Петров слушает.
– Игорь Палыч! – произнес Председатель. – Здравствуйте, дорогой мой. Когда вы вернулись?
– Вчера, господин Председатель.
– Бросьте вы это… Сергей Сергеич меня зовут.
– Вчера, Сергей Сергеевич.
– А что ж вы мне не позвонили?
– Извините, но было уже довольно поздно.
– Вас извиняет только то, что вы устали… Сегодня мы сможем с вами встретиться?
– Да, разумеется.
– Я немедленно пришлю за вами машину.
Академика привезли через сорок минут. У Председателя в это время был Чердыня с докладом. Чердыня закрыл свой ноутбук, поднялся. Председатель сказал: нет, Геня, ты останься, послушай.
В кабинет вошел академик Петров – высокий, крепкий мужчина лет семидесяти.
– Здравствуйте. – Председатель вышел навстречу академику, обеими руками схватил его руку, потряс. – Здравствуйте, дорогой Игорь Палыч. Очень рад вас видеть.
Голос Председателя был наполнен такой неподдельной искренностью, что не поверить ему было нельзя. Интеллигентный Игорь Павлович ответил:
– Э– э… я тоже рад вас видеть.
Председатель представил академику Чердыню: Генрих Теодорович, мой помощник.
Петров и Чердыня
Присели за столик в углу кабинета, под торшером.
– Чаю? – спросил Председатель. Петров ответил: благодарю. – А коньячку по три капли? У меня коньяк отменный.
– Коньяку?.. Можно и коньяку.
Адъютант принес чай, коньяк, нарезанный лимон и печенье. Ловко расставил все на столике с малахитовой столешницей, исчез. Председатель сам разлил коньяк. По кабинету поплыл благородный запах. Сделали по глотку. Петров пожевал губами, спросил:
– Армянский?
– Армянский, армянский, – закивал Председатель. Коньяк был французский.
Петров сделал несколько глотков чаю, спросил:
– Может быть, перейдем к делу?
– Конечно.
– Полный отчет я представлю вам через шесть– семь дней. А сейчас позвольте ограничиться результативной частью.
– Разумеется.
– Итак, вы уже знакомы с моей запиской о ресурсном истощении.
– Разумеется… Неужели все так плохо?
Петров несколько секунд смотрел на Председателя молча, потом ответил:
– Все еще хуже… Я ответственно заявляю: запасы углеводородов на территории Российской Федерации в ее фактически существующих на сегодняшний день границах практически исчерпаны. Если мы будем продолжать добычу в тех объемах, в которых ведем ее сейчас, реальная добыча нефти сойдет на нет через полтора-два года, газа – через пять– шесть… Разумеется, существует некий плюс-минус.
– Как полтора года? – сказал Председатель.
– Наши главные богатства остались за Уралом. «Чайна-менеджмент» сейчас активно осваивает нефтяные провинции Восточной Сибири – месторождения Ванкорское, Талаканское, Чаяндинское – далее по списку. Перечислять нет смысла. По сути, мы отдали все. Если не считать якутские алмазы. – Чердыня посмотрел на Петрова, подумал: э– э, академик, не владеешь ты ситуацией: якутские камушки тоже почти проданы… Петров продолжал: – По нефтепроводу на Дацин ежегодно будет прокачиваться двадцать миллионов тонн нефти.
Председатель резко спросил:
– А новое месторождение на Кольском?
Петров развел руками:
– Вынужден вас разочаровать: месторождение на Кольском полуострове – иллюзия. Я, собственно, с самого начала именно так и говорил.
– Но ведь космическая разведка!.. Космическая разведка показала: есть месторождение.
– Космическая геологоразведка – всего лишь один из инструментов. Безусловно полезный, но не абсолютный. Я предупреждал, что существенных запасов нефти там быть не должно. Так и получилось: нефть там действительно нашлась, но в незначительных количествах и низкого качества. Коэффициент нефтеотдачи низок. Бассейн изучен, проведена детальная гравиразведка и сейсмическая разведка. Все цифры я представлю в отчете. Но уже сейчас понятно – это не Гавар. [10]
10
Гавар – крупнейшее в мире месторождение нефти, находится в Саудовской Аравии.