Бездушные. Искупление

Данина Дарья

– Что там?
– Вытягиваю шею, любопытствуя.

Но этот гад ловко уводит экран в сторону и тут же гасит его. Какого хера?

– Ничего.

Снова цепляет на морду маску хладнокровия и отворачивается к окну.

– А чего тогда скалишься?

Я недовольно тру щетину на лице и свожу брови от негодования. Он что-то скрывает от меня?

– Мышцы...
– Переводит на меня снисходительный взгляд.
– Сокращаются... нервы.

Жук.

Я крайне редко вижу на его лице улыбку. Это же Руслан. Если у него есть эмоции, то он умеет их прятать, как никто другой.

Иногда мне кажется, что он не из крови и плоти. Робот, запрограммированный на определенные задачи. Однажды, я имел неосторожность сказать ему об этом... он со мной трое суток не разговаривал.

– Ладно.
– Возможно, у него есть повод улыбаться. Но из уважения ко мне, сейчас он не считает правильным это показывать. Пусть так...
– Сколько нам ехать?

– Часа два.

– Наши там? Что Як?

– Лично я бы...
– Тянет Рус, заводя двигатель.
– Яйца бы ему отрезал, и в глотку запихнул.

– Откуда такая кровожадность?

– Эта падаль по пути собирает всё, что не так лежит. В базе аукциона у него появился мальчишка восьми лет. Ставки ползут вверх. Желающих тьма...

– Дерьмо собачье.

– Ладно.
– Мы быстро набираем скорость. Пытаюсь представить пацана. Пиздец... я ублюдок. Но по сравнению с теми, с кем порой приходится иметь дело, я просто птенчик голозадый. Под маской благочестия скрываются прогнившие зловонные души. Знали бы люди, кто покупает таких вот... мальчиков.
– Разберёмся.

От нетерпения у меня внутри всё переворачивается. Кажется, что кровь в венах медленно закипает. Если она там... иначе с чего вдруг Рамиз сорвался с насиженного места? Бока погреть? Он и так чёрный, как гуталин.

Тварь, за живым товаром едет. Пальцы сварить ему, ублюдку. Ногти жрать заставить. Проверенный способ от Руслана. Его любимая пытка.

– Можешь вздремнуть пока.
– Рус бросает в мою сторону короткий взгляд.
– Не спишь совсем. Зомби, блять.

Глава 5

Агата

— Какого хера ты тут сидишь?!
– Дверь в ванной распахивается и на пороге появляется Хесус.
– Я же сказал тебе помыться!

Не успеваю ничего ответить. Мужчина очень быстро приближается ко мне, и хватает за волосы. Тянет вверх, поднимая меня на ноги, и отрывая мои бедра от бортика высокой ванной.

Шиплю от боли, чувствуя, как натягивается кожа на затылке. Пытаюсь поймать его запястья, задирая руки за голову.

– А ну, пошла!

Толкает меня, разворачивая в другую сторону. Душ, без стёкол и дверей. Вжимает лицом в прохладную стену, вылепленную мелкой цветной мозаикой и включает воду. Ледяную. Я пищу, сжимаясь под жёсткими струями и зажмуриваю глаза.

– Я сама...
– Дыхание становится рваным, а голос мгновенно хрипнет. Зубы стучат с такой силой, что становится больно. Нет смысла оправдываться тем, что я просто задумалась. Зависла в собственных мыслях и воспоминаниях. Погрязла в ненависти и страхе.
– Я сама...
– Повторяюсь, надеясь на то, что он отпустит мои волосы.

– Ты тупая сука!
– Ругается Альварес, отрывая мою щёку от стены, и снова впечатывая в неё. С такой силой, что в глазах

на миг темнеет.
– Думаешь, у меня есть время с тобой возиться? Думаешь, я проявлю к тебе сострадание? А?!
– Рычит мне в затылок, и кажется, он сам промок под холодным душем.
– Герреро говорил тебе, что ты чертовски похожа на мою жену? М?

Я пытаюсь успокоить стук зубов и не заплакать. Больно. Горько. Невыносимо...

– Так вот... ты — не она. Возможно, если бы ты не была его шлюхой, я бы проявил милосердие, сделав тебя своей мартышкой... но, к твоему сожалению, милая, теперь ты будешь ублажать бродяг и наркоманов.

Он тянет за волосы вниз, заставляя меня опуститься на колени и, не выпуская пряди из своего кулака, отталкивает меня от себя, словно я уже испачкана.

– Я даю тебе пять минут.

Мужчина покидает королевскую уборную, тихо прикрывая за собой дверь. Оставляя меня одну, наедине со своими соплями и слезами.

Поднимаюсь на ноги и тут же делаю воду почти горячей. Смываю слезы и нахожу опухшими глазами уходовые средства для душа.

Стаскиваю с себя промокшую футболку и намыливаюсь, отчаянно натирая тело гелем с ароматом цитрусов. И замираю, когда сквозь шум воды слышу мужские голоса за дверью.

Сейчас я чётко понимаю, что эти люди даже умереть мне не позволят. Даже если я буду ранена, они не отправят меня в больницу. Но и добивать не станут. Они оставят меня гнить. Мучиться в агонии и молить о скорой смерти.

...

Хесус не сильно церемонился, когда обхватив меня за шею, выволок из ванной комнаты. Он не позволил мне даже обернуться полотенцем, небрежно бросив "всё-равно раздеваться".

Я стояла посреди шикарных апартаментов, боясь даже руки поднять, чтобы прикрыться. Незнакомый мужчина сидел напротив меня, закинув ногу на ногу. Ему было не более сорока. Подтянут, ухожен, чёрные волосы в стильной укладке, и такие же чёрные глаза. Они плотоядно обводили контур моего тела. С прищуром.

– Хороша.
– Тянет, поднимаясь на ноги.
– Беленькая, чистенькая...

– В порт её.
– Хесус проводит потной ладонью по моей спине. Подталкивает вперёд.

– В порт?
– Брови черноглазого ползут вверх, и мне это не нравится.
– Уверены?

– Спорить решил?

– Нет, конечно.
– Его плечи дёргаются, и мужчина поднимает свою руку, касаясь моей груди. Слегка обхватывая и, словно взвешивая. Какая мерзость. Стискиваю зубы от отвращения и закрываю глаза в то время, как незнакомец сжимает мой сосок.
– В порт, так в порт.

– Зубы покажи.
– Цедит Хесус, цепляя пальцами мой подбородок и сдавливая щеки. От боли открываю рот. Чувствую себя скотом на продаже.

Это заканчивается так же быстро, как и началось. Альварес впихивает мне в руки тряпки и толкает в сторону.

– Одевайся.

– Бить можно?
– Черноглазый обнажает желтоватые зубы в гадкой улыбке и отходит от меня.

– Можно. Только осторожно.

Они оба заливаются смехом, оставляя меня в покое. А я прижимаю к себе одежду и делаю шаг к уборной. Боюсь, что меня остановят и заставят это делать здесь, но мужчины не обращая внимания, скрываются за дверьми балкона.