Безмолвные тени Раминара
Шрифт:
— И твои родители сейчас в плавании? — не успокаивается любопытный тип.
— Да, но скоро возвращаются, — вспоминаю о сроках и мрачнею. Ну и не удерживаюсь от укола: — А из-за условий навязанного тобой контракта я их не увижу.
Взгляд мужчины становится растерянным. Несколько секунд Ян молчит, постукивая пальцами по столу.
— Извини, — неожиданно он просит прощения. — Я же ничего не знал, — даже руками виновато разводит. — Но ты не расстраивайся, я обязательно что-нибудь придумаю.
— Правда? — у меня аж сердце замирает от перспектив.
— Конечно.
Ласковый взгляд скользит по мне, отзываясь предвкушением новых ощущений, которые незамедлительно следуют, потому что моя ладонь вновь оказывается
Стараясь не показывать, насколько мне приятно подобное внимание, осторожно забираю руку, возвращаясь к прерванной трапезе. Чай и сладкое. То, что нужно, чтобы перебить желание продолжить физическое взаимодействие.
Проследив за моими действиями, Подестов тоже берёт чашку, чтобы налить себе коричневый напиток.
— Теперь твоя очередь, — я напоминаю ему о нашем уговоре. — Я же выполнила своё обещание, — сосредоточенно разыскиваю в вазе с пирожными мои любимые. Заварные с кремом. И не нахожу. Ян забыл их положить?
— Держи. — Он пододвигает ко мне целую тарелку. Прятал, видимо, до поры до времени. — Хватит?
— Издеваешься? — фыркаю. — Если я столько съем, то растолстею.
— Правда? Я не подумал, — «испуганно» округляет глаза визави. — Давай обратно, — заявляет решительно, протягивая к сладостям конечность с хищно растопыренными пальцами, — Нельзя портить такую фигурку.
— Ян! — стремительно отодвигаю добытое от него подальше. — Ты мне зубы не заговаривай, — непреклонно возвращаю мужчину к разговору. — Рассказывай!
— Ладно, — он убирает руку, пожимая плечами. — Но тебе навряд ли понравится моя история. В ней не так много спокойных моментов, как в твоей.
Ян замолкает, уходя в себя, а я, заинтригованная его словами ещё больше, терпеливо жду продолжения, отправляя в рот сладкий шарик.
— Я родился в обычной семье, — наконец, он начинает говорить. — Отец — юрист в торговой компании, мать — преподаватель биологии в школе. У меня есть сестра, она старше меня на четырнадцать лет. Мы росли не в самой спокойной обстановке. Родители постоянно ссорились. У матери кроме отца был другой мужчина, и она периодически уходила к нему. Пропадала на несколько дней. Потом возвращалась. Просила прощения. Говорила, что больше никогда к нему не пойдёт. А потом исчезала снова. Отец очень её любил. Прощал. А мы с сестрой оказывались в эпицентре всех этих раздоров, постоянных скандалов и истерик матери… — Ян на несколько секунд замолкает, барабаня пальцами по столу. — Когда мне было шесть, тот мужчина окончательно её бросил. А ещё через четыре года мать не выдержала и покончила с собой. Спрыгнула с балкона на асфальт… Двенадцатый этаж, — поясняет, горько усмехаясь. — Отец очень переживал. Он даже со мной не мог нормально общаться. Сестру вообще выгнал из дома, заявив, что она больше всех виновата в её смерти. Я его не осуждаю, у него были для этого основания, — взгляд мужчины становится злым, челюсти сжимаются, даже зубы чуть слышно скрипят. С минуту он молчит, возвращая себе самообладание, и продолжает: — Я тоже недолго выдержал, сбежал, начав самостоятельную жизнь при первой же возможности. Вот так, — грустно улыбается, возвращаясь ко мне взглядом. — Разочарована?
— Нет что ты, — мотаю головой. — Прости, — понимаю, как глупо поступила, заставив его говорить о таком. — Я не хотела…
— Иногда полезно вспомнить о прошлом, — пожимает плечами мой собеседник и заканчивает загадочно: — Разрушаются иллюзии настоящего.
О чём он? Снова тайны какие-то. И так Ян со всех сторон непонятная личность, а теперь вдвойне. Я-то думала, его рассказ многое прояснит, а на самом деле вопросов стало только больше.
Жаль, конечно. Такая трагедия… Хотя мне необычайно трудно принять, что кто-то может позволить себе подобное поведение. Мои родители очень любят друг друга, всё время вместе, никогда
Да, в принципе, я тоже не самый счастливый ребёнок в смысле внимания родителей, но я знаю, что они меня очень любят, потому что, когда возвращаются домой, изливают на меня столько этой самой родительской заботы, что мне надолго хватает. К тому же, у меня есть брат, поддержку которого я чувствую постоянно. А вот Ян… Мне безумно его жаль.
Больше мы не разговариваем. Дежурные фразы не в счёт. Подестов впал в задумчивость и я ему не мешаю — мужчине явно нужно время, чтобы разбуженные воспоминания улеглись. Даже Эдер это понимает и затихает, мрачной тенью следуя за нами. Хотя, возможно, причина такого поведения и иная. После возвращения с базы отдыха дог вообще перестал так бурно реагировать на моё общение с Яном. Даже прикосновения ко мне уже не вызывают у пса той гипертрофированной негативной реакции, которую мы наблюдали раньше. Рычит, конечно. Но уже как-то спокойнее, профилактически, словно только для того, чтобы некоторые особи мужского пола не забывались. Не то привык и смирился, поняв, что он тут бессилен, не то копит стресс в себе, а потом снимает другими способами. Расправой с подарками, например.
***
Неделя прошла, а мне всё никак не удаётся подключить Эдера к нейроскану. А почему? Да потому, что профессор денно и нощно сидит в лаборатории. Уходим вечером — он ещё там. Приходим утром — уже там. У меня ощущение, что этот трудоголик и спит, и ест прямо на рабочем месте!
Это Ян виноват, с его угрозами! До небезызвестного разговора с ним Леонов подобного служебного рвения не демонстрировал.
Остаётся только ждать. Что я и делаю, методично, изо дня в день успокаивая себя тем, что торопиться мне некуда. Столько времени впереди!
На пса я вроде как и злюсь, а вроде уже и успокоилась. По крайней мере, той ярости, которая была раньше, в моей душе уже нет. Скорее, пришло философское спокойствие. Ян дарит, Эдер портит. Круговорот подарков в природе. Которые поступают ко мне всё с той же завидной регулярностью — Подестов серьёзно взялся за процесс ухаживания. Со всей основательностью. Правда, пока ассортимент остаётся стандартным, ничего нового.
Непроизвольно перебираю нежные розовые лепестки. Чаще всего мне достаются именно эти цветы. Наверное, Яну они больше всех нравятся. А мне? Мне их жалко. Нет, понятно, что растения — есть растения. Их специально для этих целей выращивают. Но… Я вообще ненормальный биолог. Отношусь ко всему живому излишне гуманно. Когда училась, даже в анатомичку заходила скрепя сердце.
Две пары глаз пристально наблюдают за движениями моих пальцев. Чёрные — с неприятной мрачностью, тёмно-карие — с нервирующей задумчивостью.
— Я не настаиваю, — наконец нарушает затянувшееся молчание Ян. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты согласилась.
Ну, да. Кто б сомневался. Желания сидящего напротив мужчины неясными назвать сложно. Если кратко, то он предложил мне следующий отпуск провести в более тесном общении. Живя в одном доме.
Это не означало, что спать мы будем вместе. Наоборот, Ян подчеркнул, что комнаты у нас будут разные. Просил только о том, чтобы иметь возможность быть рядом постоянно.
Я этого и хотела, и боялась. Мои шуточные попытки развести кавалера на «решительные действия» оказались эффективными настолько, что я сама испугалась последствий. Поняла — он не играет. Нет, его поведение по-прежнему корректно. Однако, уверена, если бы не сдерживающее присутствие моего четвероногого цербера, Ян уже давно наплевал на деликатность, потому что его глаза… Смотрит он так, что я физически чувствую его прикосновения. У меня в душе всё переворачивается. И это на расстоянии! А что будет, когда он получит возможность быть ближе?